– Пирс, это ты? – прошептала она, поморщилась и прижала руку к уху.

Он подошел к ней и аккуратно взял из ее руки пистолет. После этого он смог облегченно вздохнуть и спросить.

– Ты меня слышишь? Ты не пострадала.

– Я тебя слышу, – ответила она, – не очень хорошо. – Александра дрожала всем телом, словно провела ночь в сугробе, да и ее мертвенная бледность не могла не вызвать тревогу. – Какой ужас! – воскликнула она, и ее голос сорвался. Александра начала понимать масштабы происшедшего.

– Не смотри, – сказал Пирс и снова протянул к ней руку.

Александра отпрянула, немного пошатываясь.

– Какое несчастье, – пробормотала она, и на ее лбу между бровями появилась глубокая морщинка. – Настоящая трагедия. Мне очень жаль, что они хотели причинить тебе вред, Пирс. Поверь, я очень сожалею. Мне следует… Да, мне следует помочь все здесь убрать. Я же привыкла к мертвым. Но боюсь, что меня стошнит. У меня что-то с животом. Больно.

Пирс напряженно вслушивался в ее бессвязную речь и ничего не мог понять.

По щекам Александры потекли слезы. Их он не мог вынести.

– Я хочу обнять тебя, дорогая. Возможно, очень сильно. И ты мне это позволишь.

– Все в порядке, – заверила она его тонким голоском, словно принадлежавшим маленькой девочке. – Мне не нужно…

– Мне нужно! – взревел он. – Стой спокойно!

Пирс привлек жену к себе, не осознавая, пока она не очутилась в его объятиях, что дрожит так же сильно, как она.

Она прислонилась к нему, потом ее тело стало тяжелее, и она вцепилась пальцами в его куртку.

Пирс не мог не произносить ее имя. Он пел его, словно песню, псалом, молитву. Он гладил ее волосы, жадно вдыхая их аромат.

Он вывел жену из крипты. Они вместе прошли несколько шагов по катакомбам и остановились в полной темноте. Здесь они были одни в целом мире. И они были живы. И еще: здесь и сейчас они могли быть абсолютно честны друг с другом.

– Теперь ты знаешь обо мне все, – со вздохом проговорила она. – Тебе известны все мои тайны. Я убийца.

Пирс возмущенно фыркнул.

– А мне плевать. Александра, если ты не заметила, я только сегодня убил больше людей, чем ты за всю свою жизнь. Я не кривил душой, когда сказал, что сожалею о сделанном тобой. Но лишь потому, что не могу сделать это сам. Это давнее деяние не должно лежать тяжким грузом на твоей совести. На твоих руках нет крови.

Александра тихо заплакала, уткнувшись ему в грудь, и Пирс с опозданием сообразил, что, возможно, сказал ей слишком много, показал ей себя не с самой лучшей стороны.