– В вашу брачную ночь… все прошло… Проклятье, я хочу спросить, он был добр с тобой?

Александра улыбнулась. Не так уж часто Франческа не могла найти слов. Искренняя забота подруг согрела ее сердце.

– Он был добр. – Она мечтательно улыбнулась, вспомнив, как они занимались любовью, и покраснела. Он был не только добр, но и порочен, греховен и удивительно чувствен. И ей это нравилось. – Он был… чудесен.

– Вот и прекрасно. – Франческа расположилась в кресле, словно королева на троне. Очень довольная королева.

– Подумать только! Все это время тебя шантажировала Джулия! – Сесилия принялась медленно перебирать жемчужины на своем колье. Жан-Ив сказал, что она погибла.

Подробный рассказ Александры о трагических событиях в катакомбах прервался примерно на середине. Дверь между двумя комнатами внезапно распахнулась, и перед подругами предстал герцог. Он выглядел ужасно. Всклокоченные волосы были плотно примяты с одной стороны, словно он все десять часов спал на одном боку, шрамы стали глубже, как и морщинки в уголках глаз. Борода выросла и теперь закрывала шею. Одежда пребывала в полном беспорядке, рубашка была наполовину расстегнута.

Александра никогда в жизни не видела такого красивого мужчину.

Между ними протянулась незримая нить. Моментально возникшее напряжение взлетело до максимума. Лицо герцога казалось высеченным из гранита. Глаза метали молнии.

Александре хотелось что-то сказать, но она на некоторое время онемела. Все слова, приходившие на ум, казались ничтожными.

Пирс окинул ее подруг самым устрашающим взглядом из своего арсенала и властным жестом указал на дверь.

– Вон!

Сесилия подчинилась, чмокнув Александру в щеку и пожав ей руку. У дверей Редмейн остановил Франческу.

– С вами я разберусь позже.

– Это вы так думаете, – усмехнулась Франческа и, подвинув герцога плечом, гордо прошествовала мимо.

Он с размаху захлопнул дверь и повернулся к жене. На его лице боль смешивалась с облегчением. И с яростью, конечно.

– Ты в порядке? – Александра поморщилась раньше, чем успела договорить. Она никогда не любила этот вопрос, хотя теперь понимала, почему люди его задают.

Вместо того чтобы ответить, он отвел глаза и уставился на слегка выцветшие обои, явно борясь с эмоциями.

– У меня было два дня, чтобы как следует разозлиться на тебя, – в конце концов сообщил он. – Ты ускользнула одна, ночью, чтобы встретиться с шантажистом, о котором ничего не было известно, и не сказала мне ни слова? Не могу поверить. Ты самая…

– Я думала, что мой шантажист ответствен за покушения на твою жизнь. И я пыталась защитить моих друзей, себя и, в конечном счете, тебя от последствий своего поступка, – сказала она.