Саймон забрался обратно, закрыл дверцу и запер ее.

У Эммы участился пульс.

– Что вы делаете?

– Нам с тобой нужно поговорить.

– Нам совершенно не о чем разговаривать. Я должна вам триста фунтов и решила, что именно столько и возьму с вас за портрет.

Эмма подождала возражений по поводу столь непомерной цены.

– Хорошо.

Эмма моргнула.

– И вы согласны на такую сумму?

– Да, она вполне справедливая. – Саймон задернул занавески. В карете стало темно.

Глазам Эммы потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к полутьме, но еще до этого она почувствовала, как напряженно смотрит на нее Саймон. Оставаться с ним наедине неблагоразумно. Она потянулась к дверной ручке.

Его теплые пальцы сомкнулись на ее запястье, удерживая руку.

– Я хочу, чтобы ты объяснила, зачем лгала мне, Эмма. – В его голосе послышались опасные нотки.

Что ему Лили наговорила? Она сглотнула.

– Я не знаю, о чем вы, сэр. Я рассказала вам все. Это я грабительница, которая хотела поживиться чужим добром.

Его указательный палец обвел ее подбородок.

– Так, значит, это ты придумала забраться в мой дом?

– Да.

Он наклонился еще ниже и прикусил мочку ее уха.

– Врушка.