– Что это, Габриэль?

– Это города моего турне.

Он сидел так близко ко мне, так невероятно близко, что волоски на предплечьях встали дыбом. Сердце бешено колотилось.

– И что мне с этим делать?

– Сопровождать меня. Они принадлежат тебе. И я принадлежу. Все это время. С тех пор, как мы сидели на том дурацком автобусе и смотрели в небо. Эти билеты стали моим условием, когда я подписывал контракт на запись и контракт на турне. Я хочу, чтобы ты поехала со мной, Саммер, и я хочу, чтобы ты никогда больше не покидала меня. Это едва не убило меня… – прошептал он. Его серые глаза на мгновение стали холодными, как камень.

– Когда начнется турне? – хрипло поинтересовалась я. Габриэль бросил взгляд на часы.

– Ровно через четыре часа.

– Четыре часа? – ошеломленно выдала я.

– Я все время хотел спросить тебя, но не решался, – признался парень, нервно проводя рукой по волосам. – Ты понятия не имеешь, как я себя чувствовал. Я не мог ни есть, ни спать, моя музыка – абсолютный хлам. Ты нужна мне, Саммер. Вся ты. Я не просто хочу, чтобы ты сопровождала меня. Я хочу работать с тобой. Я хочу писать с тобой песни, слышать, как ты поешь. Соединить нашу музыку. Я не хочу быть без тебя, – хрипло выдавил он, и это прозвучало почти как рыдание.

Я потрясенно посмотрела на него.

– Зачем? – спросила я наконец. – Тогда зачем ты поступил так ужасно? Почему солгал мне? Почему сообщил прессе, что я написала песню Ксандера?

Габриэль глубоко вздохнул и посмотрел на меня.

– По крайней мере, последнее сделал не я, – выдавил он.

Мои брови скользнули вверх.

– Но я думала…

– Косвенно это была моя вина, – признался он. – Но на самом деле это сделала Талия. Я рассказал ей об этом. В ту ночь, когда ты нашла меня на автобусе, она позвонила мне. После нескольких месяцев я впервые услышал ее голос, и я был… не готов. Она говорила о нас, о том, как сильно скучает по мне. Когда я сказал, что больше не хочу быть с ней, она начала расхваливать Ксандера. Чтобы заставить меня ревновать. Я понимал это, и все равно повелся. Заявил, что великий Ксандер даже не сам пишет свою музыку. Она и сдала вас прессе.

– Поэтому ты приехал в Даллас? Чтобы сказать мне об этом?

Он кивнул.

– Отчасти. Я надеялся, что пресса не сразу подхватит эту новость, не раздует ее до такой степени. Я сглупил. Сам все испортил и даже не могу винить в этом Талию. Ведь это именно я разрушил твою карьеру. – Он сглотнул и умоляюще посмотрел на меня. – Мне очень жаль. Когда я впервые увидел тебя с Ксандером, подумал, что ты можешь стать идеальным средством, чтобы отомстить ему, но ты была так… чудесна, – сказал он, и его голос стал совсем мягким. – Я не мог не влюбиться в тебя. Понимаю, о чем ты думаешь, но в этом отношении я не солгал. Я – безнадежный случай. Если я влюбляюсь, то целиком и без остатка, и сверну горы, чтобы удержать эту любовь. Когда влюблен, я настоящий идиот. Пейтон не устает говорить мне об этом.