Лили кивнула и протянула руку Габриелю.

– Можно я побегу вместе с тобой?

В Габриеле что-то дрогнуло. Возможно, потому что он тоже был отцом. Лили что-то почувствовала в нем, и это смягчило его сердце. У Мо тоже дрогнуло сердце, когда Габриель взял маленькую руку Лили в свою.

– Я постараюсь нас вывести, – сказал он.

Они побежали через парковку к автомобильной рампе. Их шаги гулко стучали, отдавались эхом от бетонных стен. Они были на середине первой рампы, когда услышали звук взревевшего двигателя, скрежет, шорох колес. Автомобиль задом выезжал с парковки. За этим последовало резкое звяканье пуль о металл и гул мотора. Машина ехала к рампе.

– Что такое? – спросила Лили, когда Габриель внезапно остановился. – Бежим! Нам надо попасть в безопасное место! – Она потянула его за руку.

Мо и Габриель переглянулись. Это был автомобиль Джона Лазаро. Сейчас он вот-вот появится из-за поворота. Времени у них не осталось.

Внезапно на Мо сошел глубокий покой. Впервые в жизни ей захотелось замереть – на эти последние секунды. Они принадлежали ей, и они были прекрасными. Она слышала стук своего сердца, шум дыхания, вырывавшегося из легких. Как прекрасно жить. Она знала это, знала всегда.

Мо и Габриель оттеснили Лили в угол, где одна рампа встречалась с другой.

– Вот, – сказал Габриель. – Тут безопасное место. Сейчас я позвоню твоему отцу и скажу ему об этом, ладно? – Он ткнул пальцем в несколько цифр. Мо держала Лили за руку, а он говорил по телефону. – Алло, Джек? Мы здесь. Да, Лили тоже с нами. Она очень храбрая девочка. Ты должен гордиться ею. Подожди, я скажу ей… – Он повернулся к Лили. – Твой папа говорит, что скоро придет сюда и что он тебя очень любит.

– Можно я поговорю с ним? – попросила она и протянула руку так, словно просила награду. На другом конце линии, конечно, никого не было, но Габриель отдал ей телефон.

– Конечно, – ответил он, и в его глазах сверкнуло что-то горько-сладкое.

– Ну, а ты? – спросила Мо. – Ты не собираешься звонить?

– Никто не знает, где я, Мо. Ни Анна, ни Схоластика. Так будет лучше. Пусть они ничего не узнают. Я не хочу, чтобы они стыдились за меня. Я не хочу оставлять дочке такое наследство. Какая ирония. Я делал все это ради Схоластики, чтобы она росла в безопасности, чтобы я мог дать ей такую жизнь, какую она заслуживает. И теперь она будет расти без меня. Если вообще останется в живых. – Его глаза наполнились слезами.

– Тс-с-с, молчи. Ты хороший отец. И ты много сделал для чужих детей. Иногда ты рисковал собственной жизнью, отвозя их в безопасное место. Кто-нибудь позаботится, чтобы Схоластике было хорошо.