– Наверное, мы оба его несем, – сказал он. – Но я не знаю, что мне делать, и не могу понять, не слишком ли многого я прошу. Но я могу сейчас думать только о тебе и о том, как ты взяла мою отстойную жизнь и сделала ее лучше во всех возможных смыслах.

По моей щеке потекла одна-единственная слеза. Бекетт смахнул ее большим пальцем, а потом, покачав головой, перевернулся на спину и уставился на трещины в оштукатуренном потолке, похожие на черную молнию.

– Господи, Зельда. Ты заслуживаешь гораздо больше, чем все это.

– Что ты имеешь в виду под словами «все это»? – спросила я, возвращая себе способность говорить.

– Вот это. – Он махнул рукой вверх. – Эту холодную квартиру, и разговоры с полицией о наркоторговцах, и…

– Не надо, – перебила его я. – Не отталкивай меня. Мне тоже страшно.

Он повернул голову и посмотрел на меня.

– Нет, ты очень отважная. Ты самый отважный человек, которого я встречал в жизни.

– Это не так. Я безумно боюсь. Я не знаю, что я делаю со своей жизнью и как могу стать хорошей парой для другого человека. Я не умею поддерживать отношения. Да что я говорю? У меня никогда не было отношений. По крайней мере, серьезных. Я не знаю, что я делаю со своей жизнью, и ужасно боюсь, что налажаю. Я боюсь быть счастливой. А, может быть, все именно так, как говорила Дарлин. Я боюсь, потому что я счастлива.

– Правда, Зэл? Ты счастлива?

В его глазах зажегся огонек надежды.

Вот оно. То самое мгновение. Воспользуйся им.

Я потянулась к Бекетту и села ему на живот. А потом оперлась руками на его грудь и наклонилась к нему – так, что наши лица разделяло всего несколько сантиметров. Мои волосы рассыпались, заслоняя нас от всего остального мира.

– Давай останемся с тобой вдвоем, – проговорила я. – Пусть с нами не будет ни нашего прошлого, ни нашей вины, ни миссис Джей, ни Розмари. Только ты и я, и никого больше. Давай перестанем так много думать о прошлом и о будущем. Хватит думать, говорить и задаваться вопросами о том, что мы заслуживаем, а что нет. Чего ты хочешь, Бекетт? Ты хочешь меня?

Он поднял руки, пронеся их сквозь ограду из моих волос, чтобы взять мое лицо в ладони.

– Господи, малышка, конечно. – Его голос дрожал. – Я так сильно тебя хочу. Я никогда раньше такого не чувствовал, и это ужасно меня пугает. Я боюсь, я не смогу дать тебе все, что у тебя должно быть.

– Ты уже дал мне больше, чем кто-либо еще, – прошептала я, касаясь губами его губ. – Я не хочу наломать дров. С нашим графическим романом или жизнью в твоей квартире…