Я бросил взгляд на Роя. Его лицо было напряжено – как будто на нем стояла плотина, которая сдерживала бушующий поток эмоций. Когда он смотрел на миссис Джей, его глаза блестели.

– Прежде чем я отвечу на твой второй вопрос, – сказала она, – я бы хотела кое-что у тебя узнать.

Я кивнул.

– Конечно. Что угодно.

– За три года ты прислал мне сорок одно письмо, но ни разу не попросил о прощении. Почему?

– Мне казалось, что я не вправе о таком просить, – сказал я, чувствуя, как слова дерут мне горло. – Я не уверен, что заслуживаю его.

– Ты ее любишь?

– Да, – прошептал я. Потом повторил громче: – Да. Я в нее влюблен.

– Это из-за нее ты вчера нарушил условия своего освобождения и поехал в Филадельфию?

– Да. – Я выпрямил спину. – И если бы я мог перемотать время на пару минут и отправиться в прошлое, я сделал бы то же самое.

Миссис Джей кивнула.

– Ты ни разу не просил меня о прощении, но в последнем письме попросил дать тебе благословение. Перейдем ко второму вопросу, на который я хочу сегодня тебе ответить. Ты просил у меня разрешения быть счастливым, так ведь?

Я попытался ответить, но она качнула головой. Всего один раз.

– Это не мне решать. Не мне создавать твое счастье. Тем не менее я могу дать тебе благословение, чтобы ты попытался его обрести. Вместе с Зельдой.

Ее глаза светились, а голос дрожал.

– Да, Бекетт. Это мой ответ. Я даю тебе свое благословение и, хотя ты никогда не просил меня об этом – а может быть, именно потому, что ты не просил, – я также даю тебе свое прощение. Я тебя прощаю.

Слезы потекли по ее щекам, капая на лацкан дорогого пиджака.

– Я прощаю тебя.

Я почувствовал себя невесомым и, вцепившись в стул, безмолвно наблюдал, как миссис Джей подходит ко мне. Я поднялся на дрожавшие ноги, и она меня обняла.

Время замерло, затянув нас в сюрреалистичное пространство, в котором я бесконечно повторял, что мне ужасно жаль, а миссис Джей говорила, что прощает меня.