Шесть боев я должен был отработать за проигрыш. Шесть раз мы трахались за сутки. Шестого числа было наше первое «свидание». А еще у Чехова есть произведение, отражающее все происходящее и мое сумбурное состояние.

Мои слова о совместной палате с Дашей до сих пор звенят в ушах.

Она свела меня с ума. Я свел с ума ее. Может быть стоит зайти, закрыть двери и остаться здесь? Скрыться от всего мира и просто смотреть друг на друга, погружаясь во мрак от опиатов и других психотропных препаратов, которыми здесь "лечат".

Лысый говорил, что его жена не принимала их и прятала за щекой.

А как делает Даша? Понимает ли она, где находится. Понимает, к чему привела ее любовь?

Еще отдышавшись я таки заглядываю в окошко палаты и хочу отпрянуть, потому что Даша пугает своей неподвижность и тем что не моргает. Просто лежит и смотрит вверх. В пустоту. Почти неживая. Хотя надо признать даже сейчас, она выглядит красивой фарфоровой куклой.

Смотрю по сторонам и нажимаю на ручку. Дверь не поддается, и я выругиваюсь. Взламывать громко.

Придется искать ключи.

Мне везет, потому что на связке того самого парня уборщика палат и висит номерок «шесть».

Сам же он уснул на кушетке, дав мне возможность свиснуть ключи.

Вставляю их в замок, как только добираюсь до нужной палаты. Открываю двери и тут закрываю на ключ.

Теперь самое легкое, как мне сказал в шутку Черкашин. Уговорить девушку выйти с тобой ровно в тот момент, когда во всей больнице внезапно отключится электричество. По связи через микрофон найти в темноте выход и снова вдохнуть свежий воздух сосен и елей, что росли здесь по всюду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Самое легкое, да? Самое. Легкое.

— Даша. Булочка, привет, — говорю аккуратно и тянусь к ремням, что были затянуты вокруг ее ног и рук. И ощущение такое, что клетку с тем самым львом я открываю добровольно. – Даш, нам нужно уходить. Вставай.

Хочется как -то приободрить ее, но кто бы меня приободрил после ее фразы:

— Зачем ты спас меня, если хотел убить? Зачем оставил там, где больно. Ведь эйфория была так близка, — шепчет она как будто не мне, еле шевеля губами. А потом поворачивает голову, прожигает ошалелым взглядом, и я даже пячусь. – Зачем, Марк!

— Я не собирался тебя убивать! Очнись!

— А что ты собирался?! Прийти рассказать, какое сделал мне дерьмо и трахнуть меня еще раз?

— Даша. Это сделал не я.