Ты можешь жить дальше, Элла.

Эти слова эхом отдавались у меня в голове, и я почувствовала, как мои глаза снова наполняются слезами. Я не просила Чжэ Ёна об этих словах, но стоило ему произнести их, я осознала, что именно они и были мне нужны. Он прав. Восемь лет – долгий срок, а эта рана все еще не зажила. И, как я ни крепилась, ее бередил каждый день рождения, семейный праздник или вечеринка, каждая годовщина смерти мамы с папой, ведь их не было рядом. Но в другие дни? С каждой улыбкой, с каждой новой эмоцией или переживанием боль немного стихала.

Чжэ Ён, будто почувствовав всю тяжесть моих дум, зашевелился. Услышав его вздох, я подняла взгляд. И посмотрела прямо в его еще слегка сощуренные глаза. Он снова начал выводить круги у меня по спине.

Он пробормотал что-то на корейском. Одна короткая фраза, прежде чем он, откашлявшись, слегка встряхнул головой.

– Все хорошо?

Голос Чжэ Ёна звучал хрипло. И акцент после сна звучал особенно резко.

– Что ты только что сказал? – спросила я.

Прошло несколько секунд, прежде чем он осознал мой вопрос.

– Gwaenchanha? – повторил он. – Я спросил, в порядке ли ты. Просто на корейском, и не сразу заметил свою ошибку.

– Квэнь… – Я наморщила лоб. Рот просто отказывался произносить незнакомое слово.

Чжэ Ён негромко фыркнул и откинул локон со лба:

– Gwaenchanha.

Я попыталась еще раз, и на этот раз мой язык даже не завязался узлом, подстраиваясь под странные слоги.

Чжэ Ён прикусил губу, давя смешок. Кажется, над произношением мне еще работать и работать.

Мгновение мы снова помолчали, но потом он повторил свой вопрос:

– А теперь серьезно: ты в порядке?

– Да, просто задумалась.

– Я слышал, – кивнул он. – Думаю, твои размышления меня и разбудили.

В уголках его губ мелькнула легкая усмешка. Мэлькнула и пропала, стоило ему немного качнуть головой, он тут же поморщился.

– Не слишком удобный диван, да?