Он кивнул. Похоже, его предоставили самому себе, и тогда он сделал то единственное, что мог, – отодвинул занавесь и прошел в вакханалию Грейс.
Это не походило на все то, что ему доводилось видеть раньше – буйство цвета и звуков, смеха, криков и музыки, яркое и праздничное… никакого симфонического оркестра или струнного квартета, а только отдельные музыканты. Молодая скрипачка в большом напудренном парике музицировала в одном углу большого открытого зала, все быстрее и быстрее, а танцовщица в маске, окутанная облаком розового газа, кружилась с невероятной скоростью, ткань ее платья разлеталась в разные стороны, а зрители хлопали в такт музыке.
По другую сторону зала группка женщин в масках собралась возле большой круглой площадки, обитой роскошным темно-синим бархатом, и наблюдала за выступлением циркачки. Акробатка в прозрачном трико сгибалась и скручивалась, принимая невероятные позы, причем очень медленно, что только подчеркивало ее удивительный артистизм.
Когда она сделала стойку на одной руке, вытянув ноги так, что они смотрели прямо в потолок, женщины разразились аплодисментами.
Мимо проплыл поднос, уставленный бокалами, и с полдюжины рук, обтянутых шелком и бархатом всевозможных оттенков, потянулись к нему, а державшая поднос официантка не совершила ни единой ошибки, протягивая каждой гостье ее любимый напиток. Когда дамы, довольные, разошлись, служительница повернулась и посмотрела на него с такой приветливой улыбкой, словно с самого начала знала, что он тут стоит.
– Шампанского, сэр? – спросила она.
Он покачал головой.
– А чего пожелаете?
Она исчезла сразу же, едва он сказал, что предпочитает бурбон, и Эван на мгновение задумался, увидит ли он ее когда-нибудь снова; уж наверное в такой огромной толпе найти кого-то не представляется возможным.
Он повернулся и направился в небольшую прихожую, куда была открыта дверь. Внутри за столиком в углу стояла женщина без маски, а несколько гостей остановились рядом, наблюдая. Она улыбнулась и поманила его.
– Присоединяйтесь к нам, сударь, – произнесла она с сильным итальянским акцентом.
Он подошел, не в силах сдержать любопытство, а дама, представившаяся Фортуной, вытащила из-под стола несколько чашек с нарисованными на них венецианскими масками.
Выставляя чашки одну за другой на стол, она их именовала.
А затем, используя тугие красные бутоны роз, начала ошеломлять публику невероятными фокусами, протаскивая цветы сквозь керамику и одновременно рассказывая драматическую историю влюбленных, которые познали и счастье, и печаль, а в конце концов обрели друг друга.