Она долго стояла неподвижно, не отводя от него взгляда, и оба они дышали все быстрее и прерывистее, дыхание их смешивалось.

Наконец Грейс кивнула.

– Никаких масок.

Эван сомневался, что когда-нибудь сможет испытать удовольствие острее, чем то, которое испытал сейчас. Они разжали объятия, но пальцы их переплелись – он не хотел отпускать ее ни на секунду. Эван взял со стола свой бурбон, и Грейс направилась к двери, ведя его за собой.

По дороге он осушил бокал.

– Это едва ли не самый лучший бурбон из всех, что мне доводилось пробовать.

Она чуть склонила голову.

– Я сообщу нашим поставщикам.

Девон и Уит.

– А может быть, ты захочешь сказать им это сам, – небрежно добавила она. – Я слышала, теперь ты таскаешь ящики для Седли – Уиттингтон.

Так. Она знает.

– Леди Генриетта любезно позволила мне присоединиться к бригаде.

– Зачем?

«У меня есть цель».

Он не сказал этого вслух, но она услышала.

– Значит, вот такой у тебя план? Понедельник, среду, субботу – таскать грузы. Вторник, четверг – заседать в палате лордов?

– Это честный труд, – сказал он и сухо добавил: – В отличие от прений в парламенте.

Ему это нравилось. Нравилось напряжение в мускулах под вечер, и то, как гордились своей работой люди, рядом с которыми он трудился. Нравился вкус эля в конце рабочего дня.

– По моему опыту, аристократы не особенно интересуются честным трудом.

Он не хотел говорить об аристократах.