– Что? Тебе нравятся растения. Там растут растения. Мне тоже нравятся растения! Отличная ведь идея.
Ной снова затряс головой, но не смог сдержать улыбку.
– Ты смешная.
– Но еще и убедительная? Там наверняка
– Но еще и убедительная.
Перейдя реку, мы поймали такси и поехали через весь Бостон к дендрарию, миновав большие внушительные дома и объехав огромный пруд. В прямом смысле слова это действительно был парк, но он отличался от всех парков, в которых я раньше гуляла. С извилистыми тропинками, бесчисленным количеством гигантских деревьев и кустарников, он занимал сотни акров.
Вначале мы побрели к висячим садам, где виноградные лозы вились по шпалерам, а потом направились по табличкам, указывающим в сторону садового бонсая.
– Почти уверена, что это не бонсай, – сказала я, когда мы прошли мимо очередной таблички, ведущей к вечнозеленым растениям.
– Здесь должна быть одна из лучших коллекций в Америке, – сообщил Ной. – Мы бы наверняка заметили.
– Так ты еще и эксперт по бонсаю?
Ной засмеялся. Его энтузиазм и восхищение перед растениями, как мое перед Элли Мэй, подкупали.
– Нет, но не считать его классным невозможно. Сюда!
Мы подошли к шестиугольному тенту. Стены были открыты стихии, а внутри тянулась дорожка. Мы пошли против часовой стрелки, внимательно читая знаки и любуясь миниатюрными деревцами.
– Это кипарисовик туполистный, – сообщила я. – Ему больше двухсот лет.
Ной наклонился поближе, и сзади пропищали тихим голосом:
– Убедительная просьба НЕ ПОДХОДИТЬ к деревьям.
Он отпрыгнул и виновато на меня посмотрел, словно надеясь, что я не заметила его прыжок.
Я захихикала:
– Бонсай ограбить не удалось.