Он поймал мою ладонь и сжал ее. Наша связь теперь была иной, чем в последние месяцы. Или вообще когда-либо. С тех пор, как нам исполнилось тринадцать и он лежал на больничной койке. С того дня, когда я поняла, что буду любить его вечно.

Он склонил голову.

– Господи, мне очень жаль, что так вышло, Вайолет.

– Это не твоя вина. Я сама кинулась Анджеле Марино под ноги. Ой, черт, надеюсь, с ней все в порядке…

– Так и есть. Я слышал разговор твоих родителей.

– Слава богу, хотя меня, вероятно, исключат из команды.

– Тебе все равно пока не стоит играть, – мрачно заметил Миллер. – Пока не поправишься. Они сказали, что у тебя сотрясение мозга. Придется поберечься несколько недель.

– Хорошо.

Повисло короткое молчание. Он продолжал держать меня за руку.

– Миллер…

– Мне очень жаль, Ви. За многое. Прости, что не разговаривал с тобой. Исчез, сбежал к другой девушке, когда должен был сказать тебе правду, что всегда относился к тебе не только как к другу. С самого первого дня. Но ничего не говорил.

– Вовсе нет. Твои песни говорили за тебя, – с улыбкой возразила я и сжала его ладонь. – Я тоже сожалею о многих вещах. Эвелин называет меня Белоснежкой, и я ненавижу это прозвище. Но, думаю, оно довольно правдиво. Я отравляла себя мыслью, что мы повторим историю моих родителей. Но потом ты впервые поцеловал меня, и я будто очнулась.

– Правда? – В его глазах мелькнула неприкрытая уязвимость.

– Ага. Твои поцелуи обладают магическими свойствами, Стрэттон. Первый перевернул мой мир. А второй, возле хижины, буквально затопил меня собственной похотью. Я немного с опаской жду третьего.

Его легкая улыбка исчезла.

– Я все еще не рассказал тебе остального. Насчет Эмбер.

– Я знаю. Шайло сообщила мне.

– Мне хотелось все тебе рассказать, как только мы с ней расстались, но она попросила дать ей время. Она заслуживает кого-нибудь получше меня. Возможно, и ты тоже.

Я покачала головой, но тут же поморщилась.

– Не говори подобных глупостей и не заставляй меня качать головой, – произнесла я с тихим смешком.