– Это так много для меня значит, Миллер. Как будто у нас есть шанс.
– Есть, – ответил он. – Потому что я никогда не хочу потерять тебя.
Миллер склонился надо мной, и я сжала пальцы на лацканах его клетчатой рубашки. Сердце гулко колотилось в груди. Наши рты нежно соприкоснулись. Я с тихим всхлипом втянула воздух, и Миллер поочередно поцеловал сначала верхнюю, а потом нижнюю губу. Затем он углубил поцелуй, и я негромко застонала. Тело покалывало, дыхание перехватывало, я закрыла глаза, ощущая, как меня переполняет эйфория, медленно оседая внизу живота.
Миллер присел на край кровати, поглаживая ладонью мою щеку и благоговейно прикасаясь ко мне губами. Нежными ласками и осторожным изучением друг друга мы скрепляли обещания – произнесенные и невысказанные – заботиться о сердцах друг друга.
Поцелуй постепенно замер, и Миллер отстранился, блуждая взглядом по каждой черточке моего лица. Он провел кончиками пальцев по повязке на моем правом виске.
– Ты правда в порядке?
Я кивнула.
– Меня отсюда выпишут в любую минуту.
– Хорошо. Я больше не хочу тебя здесь видеть.
– Взаимно, – ответила я, поглаживая его по щеке. – Но поскольку они не торопятся тратить на это свое драгоценное время, сыграешь для меня?
– Что угодно.
– «Все, чего я хочу». Шайло сказала, что ты написал ее для меня.
– Все мои песни для тебя, Ви. Даже те, которые еще не писал. Они тоже будут для тебя.
Миллер нежно поцеловал меня, а потом прижался своим лбом к моему.
–
Я расплакалась, обвила его шею руками и притянула к себе. Вдыхала свежий запах океана на его коже, буквально впитывала его каждой клеточкой тела. Прижималась к нему крепче, потому что теперь он мой и я никогда не захочу его отпустить.
18
18