— Ты в порядке? — Торопов первым нарушает затянувшееся молчание.

— Ты ведь не плачешь?

— Еще чего.

— Мааш, я знаю тебя… И знаю, как тебе тяжело сейчас…

Может быть и знает. Но даже не догадывается сколько слез я пролила за все время. Столько, что уже их и не осталось. Но говорить об этом ему не собираюсь. Просто молчу.

— Выслушаешь меня?

— Прямо сейчас?

— Да. Я знаю, что это не телефонный разговор, но по-другому не получится. Наверное, это один из лучших вариантов. По-другому я не смогу. И не потому что я боюсь смотреть в твои глаза. Просто рядом с тобой теряю нить разговора. И сегодняшняя встреча тому доказательство. Я пришел к тебе, чтобы сказать совершенно другое. А получилось херня какая-то. — Торопов говорит быстро, словно боится не успеть, а я тем временем развернулась лицом к окну и замерла. Рядом с подъездом стояла его машина. И он стоял рядом. — Я должен тебе все рассказать. И тебя выслушать.

А у меня ни одной мысли в голове. Я не готова его сейчас увидеть. Посмотреть в глаза. Страх просто парализует меня, и я не могу произнести ни слова.

— Маш? Маш? Маша??? Маша!!!

— Ты не дома? — выдавила с трудом из себя.

Торопов замолчал, а потом вскинул голову наверх. Вряд ли меня видно с шестого этажа, но он словно чувствует меня и безошибочно смотрит в подъездное окно.

— Я здесь.

Я ничего не ответила и сбросила звонок. А потом на негнущихся ногах спустилась вниз. По ступенькам. Я знала, что этого не стоило делать. Я знала, что надо бежать сломя голову от него. Но все равно пошла к нему, чтобы добить себя окончательно. Именно добить, потому что исцелиться и снова стать новой вряд ли у меня когда-нибудь получится.

На улице свежо и немного морозно. И даже вырывается пар изо рта. И так хочется вдохнуть полной грудью, но вместо этого все мое внимание сосредоточено на Торопове и на дрожи в коленях. Главное не упасть, шептала себе, когда почувствовала его сканирующий взгляд на себе.

И я бы умерла от страха и непонятного волнения, но в свете подъездного фонаря мой взгляд остановился на его лице. Действительно, чудовище. Правый глаз немного заплыл, под левым темнеет огромный синяк, нижняя губа разбита, а нос заклеен белым пластырем. У меня в груди все сжимается от этой картины, и я едва сдерживаю стон, потому что у самой лицо начало покалывать, как будто это мне влетело.

— Давай сядем в машину, — Влад отвернулся и пошел к водительскому месту.

А у меня не было сил спорить.

Мне, казалось, что я поглощена его синяками и ссадинами, но стоило мне оказаться в салоне, как давно забытые запахи и ощущения накрыли меня с головой. В этой машине я провела невероятное количество своего времени, и не могу сказать, что тогда было мне плохо здесь. Скорее незабываемо, раз я помню об этом.