Встретив укоряющий взгляд Андрея, Малиновский заставил себя отвлечься от мыслей о коварности Пушкаревой, и буркнул:

— Пойдем в цех, ждут же.

— Ты прям смутился, — усмехнулся Андрей, когда они с Малиновским по коридору шли. — Аж покраснел весь.

— Это не от смущения.

— А от чего?

— От негодования! Андрюх, неужели ты не понимаешь, что она крутит тобой, как хочет?

Следующая усмешка была уже не столь веселой. Жданов под ноги себе посмотрел, потом плечом дернул, якобы равнодушно.

— Понимаю.

— И что ты собираешься делать с этим? — добавив в голос издевки, поинтересовался Малиновский.

Жданов глянул на него искоса.

— Я контролирую ситуацию.

От такого дурацкого ответа Рома аж споткнулся.

— Видел я, как ты контролируешь! — Дернул Жданова за руку, чтобы тот остановился, а когда Андрей к нему повернулся, страшным шепотом проговорил ему в лицо: — Ей нельзя верить, Палыч. Я про таких, как она, слышал. Они съедают мужиков изнутри. Забираются в твою голову, и… В общем, все плохо.

— Ромио, ты не заболел? Кажется, ты бредишь.

— Это ты бредишь! Она, вообще, не в твоем вкусе, забыл?

— Причем здесь вкус?

Малиновский вытаращил глаза.

— Как это? Это же… правда жизни.

Андрей странно ухмыльнулся ему в лицо, и направился к дверям. Оглянулся через плечо, а встретив обеспокоенный взгляд друга, махнул тому рукой.

— Пойдем уже. Что ты застыл?