— Мне и так неплохо.

— Что? — не расслышал Жданов.

— Ничего. Я твоих родителей вижу.

— Я боялась, что вы опоздаете! — вместо приветствия возвестила Маргарита. Катя заметила, что свекровь окинула её быстрым взглядом с ног до головы, и, наверное, успокоилась, потому что улыбнулась следом. — Очень рада вас видеть.

Катя удостоилась поцелуя в щёку, такого особого светского поцелуя, без ощутимого касания, а потом повернулась к Пал Олегычу и приветственно тому улыбнулась.

— Папа, ты к Милко заходил? В каком он настроении?

— На взводе, немного, — признался Жданов-старший, и под осуждающим взглядом жены взял с подноса официанта бокал с коньяком. Сделал вид, что взгляд её не заметил, и обратился к сыну. — Ты бы к нему зашел. Ты действуешь на него успокаивающе.

Андрей моргнул от растерянности.

— Правда, что ли? С каких пор?

— Ну, ладно тебе, — рассмеялась Маргарита и махнула на сына рукой. — Милко — тонкая натура, надо прощать ему некоторые слабости.

— Мои он не прощает, — проворчал Жданов, а на жену в сомнении взглянул. — Пойдёшь со мной?

Катя ещё не успела ничего ответить, да и решить тоже, а Маргарита уже взяла её под руку и решительно заявила:

— Никуда она не денется, иди… Работай.

Катя ободряюще улыбнулась Андрею, приняла из рук Пал Олегыча бокал с шампанским, а мужу вслед взглянула всё же с некоторой тоской.

— Как тебе нравится? По-моему, зал подготовлен очень хорошо.

Катя глянула на свекровь, послушно огляделась и кивнула. Натолкнулась взглядом на Киру, стоявшую невдалеке в кругу знакомых, тут же отвернулась и сделала пару глотков шампанского.

— Нужно непременно переговорить с Юлианой, пусть возьмет на заметку декораторов. Да, Паша?

— Марго, к показу подготовка идет полным ходом, а ты хочешь декораторов менять?

— Не хочу. Но и просто упустить из вида…

Родители Андрея продолжали обсуждать оформление зала, а Катя смотрела на них, улыбалась, поддакивала, а думать могла только о том, что рядом с Кирой появился Александр, и теперь не скрываясь, её разглядывает, а время от времени и сестре что-то на ухо шепчет. Это раздражало, беспокоило, и Катя тут же начала терять уверенность. Не знала, как себя вести, как встать, куда смотреть, и поневоле начала анализировать каждое своё действие и улыбку. Думала, что хуже уже некуда, но Воропаев подошёл к ним, и самым наглым образом положил ей руку на плечо. Всего на несколько секунд, без всякой фамильярности, жест абсолютно нейтральный, словно она ему близкая родственница, и его в их отношениях ничего не смущает (хотя, когда Александра Юрьевича что-то смущало?), но Катя напряглась, и была уверена, что со стороны это заметно. Правда, нашла в себе силы, и взглянула на Воропаева в открытую, не скрывая возмущения. Тот здоровался со Ждановыми, а почувствовав её взгляд, вроде бы удивился, а потом руку убрал и тут же принялся извиняться.