— Хадижа, иди пожалуйста в свою комнату, — медленно и как можно спокойнее сказал он.

Девушка словно ждала этих слов и, резко развернувшись, вышла из кабинета.

Зейн сел в кресло, устало откинувшись на его спинку. Он чувствовал себя уставшим, не столько физически, сколько морально. Зейн понимал, что с Хадижей будет непросто. Девушка без прошлого, стоящая на границе востока и запада, как на лезвии клинка. Понимал, что она слишком хрупкая, слишком юная. Запутавшаяся. Но в последние недели ему стало казаться, что всё более-менее начинает налаживаться.

Хадижа была счастлива поступить в Академию, завела друзей и потихоньку пропускала его в свой мир. Их вечерние разговоры, где она с горящими глазами рассказывала про какой-нибудь мировой шедевр или новую технику живописи, что изучали сегодня, были на вес золота. А потом, все пошло под откос: сначала ссора из-за танцовщицы, потом вспышка в памяти, когда он испугался, что психика Хадижи просто сломается под давлением подобного стресса, и вот, теперь, ночные гулянки, наркотики и арест.

Честно, сейчас он не знал, что делать с Хадижей. Отправить ее в Рио, к Саиду? Чтобы она себе там ни думала и чтобы ни говорила, так он с ней не поступит. Возможно, стоит просто переждать, дать им обоим остыть. Поспать. Бессонная ночь давала знать о себе, затуманивая голову и давя на веки. Он всё решит, обязательно, но чуть позже. Да поможет ему Аллах.

* * *

Хадижа вбежала к себе в комнату, всё ещё ощущая, как её трясет от злости и обиды. Слёзы мешали видеть, в горле встал ком, мешающий дышать, и казалось, что он вот-вот вырвется наружу бессильными рыданиями, которые она, несмотря ни на что, пыталась удержать.

Сняв до одури надоевшую одежду, девушка встала под душ, ощущая, как смывается и тушь, и карандаш, чуть пощипывая глаза. Черные струи сбегали по телу, оставляя на полу душевой уродливые чёрные кляксы. Хадиже казалось, что сейчас внутри неё тоже расползается такая же чёрная муть, состоящая из обиды и злости, но её так просто не смыть.

Да, она далеко не святая и натворила сегодня много чего, чем не стоит гордится, но их поступки, их жалкие оправдания собственного обмана, двуличия… ужаснее, чем вся эта бесконечная ночь. Хадижа прислонилась к стенке душевой, рассматривая кольцо, поблескивающее в свете лампочек. Захотелось снять украшение вместе со всеми клятвами, обещаниями и обязательствами и, наконец, вздохнуть свободно. Шальная мысль о том, что пора заканчивать весь этот фарс, пришла в голову, обретая уверенность и неясную тоску в сердце.

«Ты снова будешь одна», — шептало оно, сжимаясь от неприятного предчувствия.