— Выходите, — скомандовал тот остальным.

Луи, Одетта и Жаку второй раз повторять было не нужно. Они выскочили из камеры, стараясь не смотреть на Зейна с Хадижей, быстро буркнули «спасибо», словно боясь, что неожиданный «муж» изменит своё решение, и поспешили на выход.

Хадижа вздохнув, поджала губы, не представляя, как сможет объяснить им свой обман, а потом перевела взгляд на мужа. Серьезный, задумчивый, холодный взгляд Зейна заставил её почувствовать, что тюремная камера уже не такое негостеприимное место, но выбора у нее, как всегда, нет. Судорожно сжимая края курточки, Хадижа быстрым шагом направилась к выходу.

Абсолютное молчание, нарушаемое только негромкой мелодией радио, доносящейся из аудиосистемы, да звуком мотора автомобиля, давило на уши. Хадижа смотрела в окно, пытаясь найти слова, чтобы объясниться. Оправдаться? А почему она должна оправдываться? Она повеселилась с друзьями, прогуляла всю ночь. Проветрилась. Пробралась на охраняемую территорию, попала в тюрьму. Да, это уже выходило за границы невинной шалости.

Голова начинала болеть, а в горле пересохло настолько, что казалось слюны во рту просто не осталось. «Чтобы я ещё раз взяла какую-то гадость у Луи», — фыркнула про себя Хадижа, ощущая, как головная боль становится всё сильнее.

Она откинулась на спинку сидения и закрыла глаза, как ей показалось лишь на минуту, но машина вдруг остановилась, и девушка уже хотела встревоженно спросить «что случилось?», как увидела, что они уже приехали домой.

Зейн вышел из автомобиля первый и, обойдя его, распахнул дверцу перед Хадижей. Оставаться в салоне не было смысла, так что девушка, глубоко вздохнув, вышла из машины и направилась к дому.

Она остановилась в гостиной, борясь с трусливым желанием бегом подняться по ступенькам и закрыться в своей спальне. Зейн вошел следом и кивнул в сторону кабинета, не удостоив приветствием слуг, вышедших навстречу. Хадижа прошла в кабинет, что в основе своей оставался всё таким же, каким он был и до их переезда, — лишь некоторые детали исконно восточного убранства: лампады, подушки, разнообразные мелочи, что невольно указывают на предпочтения хозяина и придают даже такому холодному и официальному помещению, как кабинет, индивидуальность и уют, — говорили о том, что это владение Зейна. Взгляд Хадижи наткнулся на портрет в простой раме, её рисунок, подаренный на том злосчастном празднике.

Значит, он все же не оставил его в Рио. От этого открытия приятно зашлось сердце, и девушка улыбнулась.

— Так что это было? — вопрос Зейна прозвучал за спиной.