Натали промолчала. Она забралась на свою полку и свернулась там калачиком. Грег появился в купе. Он разделся догола в туалете, обернув бедра полотенцем.

— Ты выглядишь, как римский сенатор… без тоги, — заметила Натали.

Она уютно устроилась на верхней полке. Грег срезал ножом пробку одной из бутылок и отхлебнул глоток.

— Не пей в одиночестве! Не нарушай первую заповедь Горбачева! — усмехнулась Натали.

Он приподнялся, чтобы передать ей бутылку, и полотенце упало на пол. Она не могла не увидеть, что его желание пробудилось.

— А теперь шепни мне на ухо, кто за кого в этой проклятой стране.

Он коснулся ее уха и поцеловал. Потом его губы коснулись ее щеки. Нежными и сладостными были его поцелуи.

— Не отвлекайся, Грег! Я хочу знать. Горбачева хотят ухлопать, как Уоллеса?

— Ни в коем случае.

— А чьи деньги ты тратишь на дорогостоящие перелеты?

— Натали, забудь о политике.

— И о том, что моего мужа убили? На моих глазах?

— Дай мне побыть возле тебя.

— Верхняя полка не выдержит двоих.

— Спускайся вниз. Махни на все рукой. Давай жить сегодняшним днем.

«Может быть, он прав? Может быть, действительно надо примириться с тем, что река жизни течет и смывает в конце концов все плотины?»

— За что убили Уоллеса? Шепни мне на ухо, если не можешь сказать открыто. Я настаиваю!

Он вновь прижался губами к ее уху.

— Уоллес не пожелал играть ни за одну команду, а один игрок в поле не воин.

— Не отделывайся поговорками…