— Я думаю, что наш «извечный враг» — Уолл-стрит стал теперь нашим партнером. Мы наводим мосты не для наступления, а для делового сотрудничества.

Натали Невски-Стюарт стояла в первом ряду. Она чувствовала, как в затылок ей дышит толпа — чиновники, которые рады новой возможности поживиться, личности, согнанные сюда для создания атмосферы энтузиазма и народного ликования, агенты охранки и враги, которые вряд ли так просто сдались. Как будто жало осы впилось в ее обнаженную низким вырезом вечернего платья спину. Она резко повернула голову. Рядом стоял Джефферсон Джервис с дежурной улыбкой, как у всех остальных в этом зале. И Натали тоже ему улыбнулась.

— Не так все плохо, миссис Невски! — тихо произнес он.

— Заткнись, сволочь! — еще тише, сохранив улыбку на лице, сказала Натали. — Валентинов день отменен. Ты проиграл!

— Наступит другой день, — улыбнулся Джервис.

— Пленка у меня. Я могу сделать так, что ее услышит президент. Хочешь, ее услышит весь мир?

— Зачем же? Я играю в свою игру, ты — в свою…

— А Уоллес?

Джервис пожал плечами и оскалился в совсем уже широкой улыбке.

— Хороший он был парень! Жаль его. Погиб зря. Все равно они в этой стране передерутся… Пустят друг другу кровь.

Выслушивая мрачную тираду Джервиса, Натали упустила главный момент — появление в зале генсека с супругой. Пока советский лидер что-то говорил в подставленные ему микрофоны, дружелюбно помахивая рукой, Диана Дарби, окутанная мехами «Котильона», прорвалась сквозь цепь охраны. О боже, что было бы, если б она несла под мехом бомбу! К счастью, она несла на своем прекрасном лице только рекламную улыбку «Котильона». Она нагло разделила известную всему миру супружескую пару, оказавшись между Горбачевым и его женой, и этого мгновения было достаточно для фотографа «Пипл». Ему достанется приличный гонорар за фото на обложке, а «Котильону» — грандиозная и почти бесплатная реклама.

39

39

Стремительный «конкорд» уносил ее прочь от ужасов, пережитых в России. Впереди ее ждали пересадка в Париже на рейс в Нью-Йорк и новые испытания — наступление кредиторов, война за «Котильон».

Стюардесса, развозившая напитки, замерла, узнав Диану Дарби.

— Да, это я! Это не сон, а явь, — засмеялась Диана и одарила комплиментом свою поклонницу: — А мы с тобой похожи! Ты тоже блондинка. Наполни-ка бокалы шампанским! Отметим завершение «русской зимней кампании»…

— Мне не надо, — сказала Натали.

— Эй! Ты стала трезвенницей?

Натали молча кивнула. Диана величественным жестом позволила стюардессе следовать дальше по проходу.

— В твоем лице появилось что-то святое, — пошутила актриса. — Так на тебя подействовала Россия?