- Вот и дождалась бы, пока отвечу, - воспользовавшись тем, что она замерла, Андрей быстро стащил с неё обувь и теперь разминал пальцы ног. – Так нет, мы же всех умнее и хитрее, все сделаем сами! - Заметив, что Уля подозрительно молчит, даже не пытаясь огрызнуться, он перестал терзать её ступни. – Что молчишь?

- Я спать хочу, - слова получались неразборчивыми, потому что вырвались сквозь зевок.

- Пока тебе не осмотрит врач, никакого «спать», - поскольку реакции на его слова не последовало, Андрей чуть тряхнул девушку. – Ты слышишь?

- Угу… - но держать глаза открытыми было не просто трудно, а почти невозможно. Ей было тепло, уютно и как-то безопасно. Разве что смущал тот факт, что она грязными джинсами испачкали чехлы на сиденье.

- Уль, просыпайся немедленно, тебе сейчас нельзя спать.

На это не последовало вообще никакого ответа, зато девушка, чуть поерзав, теснее прижалась к нему, снова тайком зевнув в плечо.

Нет, он все понимал – и стресс, и это гребаное успокоительное, с действием которого ещё нужно разобраться, и то, что она попала из холода в тепло, но нельзя ей спать, мало ли что у неё со здоровьем…

И губы у неё уже не такие холодные, это он почувствовал своим ртом. А вот кончик носа все ещё ледяной…

На Улю же поцелуй подействовал ничуть не хуже, чем на Спящую Красавицу. Хотя как раз с последним словом можно было смело поспорить. Но это не помешало чуть выпрямиться, чтобы не приходилось выворачивать шею, и самой потянуться за его губами, когда Андрей попытался отодвинуться. Да ну, глупость какая! И не только губы у него горячие, но и язык…

Как и ладони, которые каким-то непонятным образом, совершенно незаметно для Ульяны оказались на её груди, уже не так осторожно поглаживая, как раньше, а, скорее, сжимая и тиская.

Но вот глаза открывать не хотелось совершенно. И не потому что не хотела видеть того, кто уже очень даже откровенно проникал в её рот языком и чуть прихватывал зубами губы. Как раз в этом она очень даже отдавала себе отчет. И никакого отторжения совершенно не ощущала. Просто эта бархатная чернота была такой теплой, возбуждающей и при этом странно уютной, что нарушать её, поднимая ресницы, не хотелось категорически.

Даже когда его пальцы, нагло сдвинув лифчик, погладили напрягшиеся соски. И когда сама Уля, перестав трястись и дрожать, перебросила ногу через его колени, садясь верхом. Пусть это и совершенно непристойно, но в этот момент ей было откровенно плевать на мораль и приличия.

Тонкие пальцы пробрались под ворот его футболки, поглаживая и чуть царапая его кожу, а тело непроизвольно выгнулось от невнятно прозвучавшего стона. И ничего такого она не делала, правда! Разве что немного поерзала и куснула Андрея за губу, почувствовав, как мужские пальцы едва ощутимо сжали её соски.