— Тебе известно, как тетя Клод относится к твоей дружбе с Бастидами.

Женевьева вспылила.

— Я сама буду выбирать себе друзей. Я уже взрослая. Пора бы это понять! Мне уже пятнадцать…

— По правде говоря, это не очень много.

— Вы такая же гадкая, как все остальные!

Некоторое время она, насупившись, ехала рядом, потом пустила лошадь в галоп и скрылась. Я пыталась догнать ее, но она не оглядывалась, и я отстала.

В замок я вернулась одна. Меня тревожило поведение Женевьевы.

Жаркие июльские дни пролетели, как сон. Пришел август, виноград созревал на солнце. Когда я проезжала по виноградникам, кто-нибудь из работников обязательно говорил: «Хороший урожай в этом году, мадемуазель!»

В булочной, куда я заходила выпить кофе, все разговоры с госпожой Латьер сводились к винограду — сколько его уродилось да каким он будет сладким, если немного полежит на солнце.

Приближался кульминационный момент — сбор урожая, и все думали только о нем. Моя работа тоже не могла затягиваться до бесконечности — не сглупила ли я, отклонив предложение Клод?

Я старалась не думать о том, как уеду из замка. В Шато-Гайаре я провела около десяти месяцев, но чувствовала, что только здесь начала жить по-настоящему. Я не представляла себя вне замка. Отъезд лишил бы меня всего, чему я научилась радоваться в этой жизни.

Я часто перебирала в памяти разговоры с графом и спрашивала себя, не придавала ли я его словам смысл, который он в них не вкладывал. Не потешался ли он надо мной, делая вид, что интересуется моей работой? А может быть, через интерес к картинам он косвенно выражал свой интерес ко мне?

Жизнь замка меня захватила. Услышав о ежегодной ярмарке, я захотела принять в ней участие.

О ярмарке мне сказала Женевьева.

— Вам надо открыть свою палатку, мисс. Что вы будете продавать? А раньше вам доводилось бывать на ярмарках?

— В английских деревнях и городах постоянно проводятся ярмарки. Думаю, они не очень отличаются от французских. А кроме того, я делала всевозможные вещицы для церковных благотворительных базаров.

Женевьева стала просить, чтобы я ей рассказала об английских базарах. От рассказа она пришла в восторг и согласилась, что я прекрасно знакома с обычаями французских ярмарок. Я немного умела расписывать цветами чашки, блюдца и пепельницы. Сделав несколько вещиц на пробу, я показала их Женевьеве, и та рассмеялась от удовольствия:

— Великолепно, мисс! У нас на ярмарке еще не было ничего подобного!

Я с энтузиазмом разрисовывала кружки — не только цветами, но и животными: слониками, зайцами и кошками. Потом я придумала писать на кружках имена. Женевьева сидела рядом и перечисляла детей, которые непременно придут на ярмарку. Конечно, мы не забыли Ива и Марго.