— Я тоже хочу кружку с лилией, — сказал он.

За Жан-Пьера вступилась Женевьева:

— Пожалуйста, мисс, распишите ему кружку!

Я поставила на кружке Жан-Пьера королевский цветок.

Тогда все покупатели стали просить нарисовать им геральдическую лилию. Возвращались даже те, кто уже купил кружку.

— С трилистником будет стоить дороже! — предупреждала ликующая Женевьева.

Я рисовала, Женевьева бурно выражала свою радость, а рядом стоял Жан-Пьер и с улыбкой глядел на нас.

Это была победа. На кружках мы заработали больше, чем любая другая палатка, и все об этом говорили.

Незаметно спустились сумерки, и начались танцы — на лугу, а для желающих — в вестибюле замка.

Женевьева сказала, что еще никогда не видела такой веселой ярмарки.

Граф исчез: он уже выполнил свой долг, посетив ярмарку. Клод с Филиппом тоже ушли. Я тщетно искала глазами графа, надеясь, что он вернется и пригласит меня на танец.

Рядом стоял Жан-Пьер.

— Ну, как тебе нравятся наши сельские развлечения?

— Они похожи на английские праздники, которые я люблю с самого детства.

— Я рад. Потанцуем?

— С удовольствием.

— Пойдем на луг? В вестибюле слишком жарко. Под звездами танцевать гораздо приятнее.

Он взял меня за руку, и мы закружились под звуки вальса.

— Вижу, тебе нравится наша жизнь, — почти касаясь губами моего уха, прошептал он. — Но ты не сможешь остаться здесь навсегда. У тебя есть свой дом…

— У меня нет дома. А из родных осталась только тетя Джейн.