— Я об этом не слышала. И что, по-вашему, это может быть правдой?

— Трудно сказать. К тому времени люди уже были готовы верить в любые слухи о нем.

— Но ведь Ричард мог бы все опровергнуть! Почему он этого не сделал, если был невиновен? Неужели не понимал, насколько эти слухи губительны для него?

— Ричард был неглупым человеком и наверняка все понимал, миледи. В конечном счете ведь именно эти слухи и привели к его насильственной смерти. Может быть, он просто недооценил опасность. Ясно, что большинство подданных его ненавидели. В «Большой хронике» говорится, что после битвы при Босворте его мертвое тело раздели догола, связали, словно дикого зверя, бросили на коня его герольда и так, голым, повезли в Лестершир. А там без всяких почестей похоронили в церкви Девы Марии. Генрих Седьмой приказал перенести его останки во францисканский монастырь, который с тех пор называется Усыпальницей тиранов, потому что там же похоронен и кардинал Уолси.[72]

— Вот она, цена короны, — сказала я, невольно вспомнив свою бедную сестру Джейн.

— А ведь у Ричарда имелись все задатки выдающегося государственного деятеля. И если бы не его непомерное честолюбие, он вполне мог бы дожить во всеобщем уважении до старости.

— Если бы только Вудвили не прикончили его.

— Да, видимо, этого Ричард и опасался. Хотя, возможно, козни Вудвилей были всего лишь предлогом, который он умело использовал в своих интересах. Что ж, может, нам и удастся выяснить правду. Олдермен Смит, увидев мое разочарование — в «Большой хронике» не нашлось ничего, что проливало бы свет на загадочное исчезновение принцев, — поведал мне, что у него дома есть кое-что, возможно представляющее для меня интерес. Он сказал, что не решается говорить о таких вещах на людях, потому что даже сейчас это может быть опасно. Я, естественно, спросил у него почему, и мой друг ответил, что речь идет об одной из книг, запрещенных Генрихом Седьмым. Если я правильно понял, она принадлежала деду олдермена. Больше я ничего не знаю: Смит не сказал, как она называется, и в любом случае попросил меня поклясться, что я буду хранить его тайну. По-хорошему, я не должен был вам этого говорить, миледи. Но я знаю, что могу на вас положиться: вы никому ничего не разболтаете.

— Даже если бы я и захотела, то все равно не смогла бы, поскольку сижу под замком! — отвечаю я с некоторым негодованием.

— Конечно, конечно, — кивает лейтенант, смущенно глядя на меня. — В общем, я собираюсь к нему завтра. После этого мне нужно будет проверить кое-какие запасы, допросить нескольких заключенных, но, как только закончу с делами, обязательно загляну к вам. И вот что, миледи, не стоит падать духом. У вас много сторонников, я это понял сегодня, будучи в Сити. — И, сделав это неожиданное признание, которое тут же пробуждает во мне надежды, сэр Эдвард уходит.