Прислонившись к балюстраде, он устремил взгляд сквозь распахнутые двери в бальную залу.

— Ни ум его, ни сердце никогда не успокоились бы на том пути, что выбрали для него мы с матерью. Мы просто очень долго этого не замечали, точнее, не желали замечать.

— Вы просто хотели для него самого лучшего. Людям свойственно думать: что хорошо для них, хорошо и для тех, кто им дорог.

— Верно. А Деклан всегда старается сделать счастливыми тех, кого любит, — такова его суть. И сейчас он любит вас.

Лина не ответила. Патрик повернулся к ней:

— Вы назвали его упрямым. Но Деклан не просто упрям. Он умеет видеть цель и идти к цели. И на этом пути никто и ничто его не остановит — никакие препятствия, никакие возражения. Лина, если вы его не любите, если не хотите прожить с ним жизнь — скажите ему об этом сразу. Скажите прямо и определенно. Оттолкните его — и уходите.

— Я не хочу его отталкивать. В том-то и дело.

— Раньше он думал, что вообще не способен полюбить. В этом он признался мне после разрыва с Джессикой. Сказал: должно быть, в нем не заложена способность влюбляться. Теперь он, по крайней мере, знает: это не так. Вы уже внесли в его жизнь нечто новое и очень важное. Но теперь вам нужно либо ответить любовью на любовь, либо уйти из его жизни. Топтаться на месте, держать его в неизвестности было бы жестоко, а вы, надеюсь, не жестоки.

Лина машинально дотронулась до золотого ключика на груди. Оттуда рука ее нервно переместилась на брошь-часы.

— Но я… я ничего такого не ждала от жизни. Я вовсе не собиралась…

Ласково улыбнувшись, Патрик потрепал ее по руке.

— Что ж, как говорится, жизнь полна сюрпризов, в том числе и самых неожиданных. — Он наклонился и поцеловал ее в щеку. — Еще увидимся, — с этими словами он скрылся в толпе, оставив ее в глубокой задумчивости.

Была уже глубокая ночь, когда новобрачные отчалили, осыпанные дождем конфетти (это конфетти, подозревал Деклан, он еще добрых полгода будет сметать с лужайки, вытрясать из складок собственной одежды, а может быть, и выуживать из тарелок). Однако в отсутствие молодоженов праздник пошел только веселее.

Почти до самого рассвета гремела музыка и раздавались тосты. Ближе к утру гости начали разъезжаться по домам. Некоторых — и не только детей — к машинам пришлось нести.

Деклан стоял на ступенях парадного крыльца, глядя, как отъезжают последние автомобили. Небо на востоке побледнело. Вдали на небе, у самого горизонта, одна за другой меркли звезды.

Близился новый день.

— Ты, наверное, устал, — проговорила Лина. Она стояла на галерее, у него над головой.