— Пэтти, верни ее. Черт, ты же знаешь, я не могу!

— Ты шутишь! После того, что было у них с Сильваной! Джонатан заорал:

— Она опасна для себя самой и для лагеря. Идите вы все, слышите, все! И верните ее.

Сюзи сказала с вызовом:

— Ты учил нас убивать, а не драться в грязи.

— Верните ее!

Кто ворча, кто смеясь, женщины выбежали в лес под дождь.

Через десять минут Анни вернулась, отряхиваясь от грязи.

— Сюзи и Пэтти идут за ней следом. Мне следовало сторожить, извини, я забыла. С тобой-то все в порядке, Джонатан?

— Да, все хорошо. Я мечтаю вернуться на море. — Море казалось ему другом и противником, вызовом, вечной загадкой, тем, с чем надо было жить и побеждать.

Анни поглядела на него и сказала задумчиво:

— А я мечтаю о снеге. Ты скоро вернешься на море.

— Не раньше, чем кончится этот проклятый период дождей. С морем шутки плохи.

…На берегу реки лучи солнца, пробиваясь сквозь густую зелень, освещали крылья огромных бабочек и павлинов, переливавшиеся всеми цветами радуги, и изумрудные крылья райских птичек, а также забрызганное грязью тело Кэри, которая пробиралась сквозь джунгли, голая, в одних сапогах. Следя за ней, Сюзи думала с усмешкой:

«Интересно, как она будет чувствовать себя на утро».

Пэтти сказала:

— Она страшно поцарапалась.

— Ее не остановишь, Пэтти.

Женщины шли с веревками. Они решили прыгнуть на Кэри сзади, когда представится случай.

На берегу реки было место, где Кэри любила стоять и смотреть на стремнину, прислушиваясь к шуму и шипению воды. Она любила смотреть на ползучие растения, переплетающиеся с желтыми орхидеями, которые отражались в воде. Наконец, Кэри бросилась на свое любимое место и начала петь.