— Я лишь спрашиваю себя: он действительно восстановил файл или создал его вчера вечером?

— Создал?

— А вам не приходило в голову, что он мог сам придумать всю эту историю?

— Все это хранилось в компьютере Ричарда последние пять лет! — запротестовала Кили.

— Или Дилан сам сочинил это письмо и ввел в компьютер, — невозмутимо возразила Морин. — Послушайте, миссис Уивер, это компьютерная распечатка. Ее мог сделать кто угодно. О почерке речь не идет. Нет никаких доказательств того, что письмо написал ваш муж. А вы все никак не можете усвоить, что этот мальчик лжив. Он готов сказать и сделать что угодно, лишь бы избавить себя от неприятностей.

Глаза Кили вспыхнули.

— Что вам сделал мой сын, мисс Чейз? Почему вы вознамерились во что бы то ни стало обвинить его во всех смертных грехах?

— Просто мне легче поверить в то, что Дилан лжец, чем в то, что Марк Уивер убийца. А вот вы, напротив, скорее готовы поверить, что побывали замужем за двумя убийцами, чем представить себе, что ваш драгоценный сыночек придумал всю эту историю, чтобы выгородить себя. Вот что такое самообман!

— Дилан ничего не придумал! Он не такой!

— Он ненавидел Марка Уивера, — отрезала Морин.

— Он любил своего отца, — бросила ей в ответ Кили. — Он обожал Ричарда. Когда он нашел письмо, ему было слишком тяжело, просто невыносимо поверить в сделанное Ричардом признание. Дилану было всего девять лет, он думал, что сможет все исправить, если сотрет письмо с экрана компьютера. Но оно осталось в его памяти и мучило его все эти годы.

— Как драматично! Но меня не интересуют душещипательные истории, миссис Уивер, меня ждет работа, — сказала Морин. — Пошлите эту историю в «Ридерз Дайджест», может, они вам заплатят. У меня вы уже отняли достаточно времени на сегодняшний день.

От бессильной досады у Кили застучало в висках. Все ее усилия оказались тщетными.

— У вас чрезвычайно ограниченный взгляд на вещи, мисс Чейз. Вы утверждаете, что вам дорога правда, но вас интересует только та правда, в которую вам хочется верить. Я думаю, стоит показать это письмо менее предвзятому представителю правосудия.

Морин кончиками пальцев взяла со стола листок и с отвращением протянула его Кили.

— Оставьте его у себя, — сказала Кили. — У нас есть копии.

Со всем возможным достоинством она перебросила через плечо ремень сумки и вышла из кабинета, хлопнув на прощание дверью.

Морин разжала пальцы, и листок, трепеща в воздухе, опустился на крышку стола. Она оперлась на стол локтями, сплела пальцы и прижалась к ним лбом. В такой позе Морин просидела какое-то время, потом открыла глаза и опять взяла письмо. Она перечитала его несколько раз, словно надеясь, что слова на страничке изменятся. Потом она вызвала Джози. Ожидая появления секретарши, она не отрывала взгляда от фотографии двух рыжеволосых детишек в рамке на столе.