Стоило Кили услышать вопрос Дилана, как она вдруг обо всем догадалась. Ей стало ясно, что он собирается сделать. Несмотря ни на что, она не могла просто сидеть и наблюдать за всем этим, словно перед ней театральный спектакль. Опершись на подлокотники, она подалась вперед.
— Лукас, не надо!
— Поверь мне, Кили, у меня и в мыслях не было причинять боль тебе.
— Я вам верю. Прошу вас, остановитесь. Это не выход.
— Мне ничего не остается, — пробормотал Лукас.
— Неправда! Я выступлю свидетелем в вашу защиту. Расскажу о Марке, о его преступлении.
— Никто не поймет. Все равно он был моим сыном. Я убил его. И до сих пор не раскаиваюсь.
— Лукас, он был лжецом и предателем. Я об этом скажу. Люди поймут.
— А как насчет Морин? — горько спросил Лукас. — Думаешь, это они тоже поймут?
Морин… Ее беспощадный враг. Любовница ее мужа. Но ведь в конце концов Морин все-таки перестала преследовать Дилана, когда поняла, что это Лукас был с Марком перед его гибелью. Когда дошло до сути, Морин сделала честный выбор. Она хотела, чтобы Лукас заплатил за свое преступление, — и за это была убита. Что это было: мгновенный порыв? Временное помешательство? Возможно. Но суд все равно назовет это убийством. Это никак нельзя будет оправдать. Кили почувствовала, что не может больше выносить взгляда Лукаса, и опустила глаза.
— Положите револьвер, мистер Уивер, — вновь повторил детектив Бертрам. — Мы все это обсудим. Просто положите его на пол.
Лукас со вздохом взглянул на успокоившуюся поверхность воды.
— Я сам свершил правосудие. Я не собирался оставлять это на усмотрение закона. Но правила мне известны. Придется платить, — сказал он.
Кили сделала еще одну попытку.
— А как же Бетси? — воскликнула она. — Вы нужны ей! Не делайте этого! Хотя бы ради Бетси.
Эти слова на миг вытеснили обезумевшее выражение из глаз Лукаса, и они наполнились безграничной печалью.
— Расскажи Бетси, — попросил он. — Скажи ей, что я любил его больше жизни.
Кили все поняла. Она знала, о ком он говорит: о Прентисе.
— Вы могли бы сами ей сказать!
Лукас молча покачал головой.