— Исчезаешь — значит умираешь?

— Ты чертовски сообразителен.

— Достаточно сообразителен, чтобы не взорваться от бомбы в машине.

Дорал предпочел пропустить это мимо ушей.

— Таковы условия.

— Дерьмовые у тебя условия.

— Они не обсуждаются.

Вспомнив, что он уже несколько минут говорит по телефону, который могут отследить, Кобурн быстро спросил:

— Где и когда?

Дорал сказал ему, куда ехать, в какое время прибыть в назначенное место и что делать потом.

— Если все выполнишь, Хонор отправится домой с Эмили. А мы останемся один на один, парень.

— Жду не дождусь, — пробормотал Кобурн. — Но еще одно…

— Что же?

— Ты ведь так все чудовищно провалил, Дорал, почему же ты до сих пор жив? У Бухгалтера, должно быть, имеются на то причины. Подумай об этом.

Отсоединившись, Дорал грязно выругался.

Кобурн играл с ним. Он отлично понимал это. И Кобурн был превосходным игроком, потому что он сумел нащупать слабое место Дорала. Воскресить его худшие опасения. Дорал являлся шестеркой, ничего не значащей фигурой в игре Бухгалтера, а после всех заваленных им за последние семьдесят два часа заданий он превратился в пешку, которой готовы пожертвовать, в расходный материал.

Дорал посмотрел через плечо на заднее сиденье, где спала Эмили, одурманенная бенадрилом, который он дал ей, чтобы не боялась. И чтобы не создавала проблем, когда ей станет ясно, что дядя Дорал так и не объяснил, почему он увез ее среди ночи из дома тети Тори.

Как раз когда Дорал спускал курок, собираясь сделать второй выстрел, который должен был прекратить жизнь Тори Шайрах, он услышал прямо за собой тоненький голосок:

— Здравствуй, дядя Дорал!