— Ингвар Свенсон потерял жену и ребенка. Миссис Остлер умерла.

Ей было тяжело говорить. На склоне горы появилось тридцать две свежие могилы.

— А Элиза? — спросил он.

— Мисс Гиббонс еще очень больна.

— Я навещу ее, когда встану на ноги. Я что-нибудь говорил в бреду?

Она улыбнулась.

— Мне стоит за это извиниться?

— Вы проснулись однажды, посмотрели на меня и сказали, что и не подозревали о том, что в аду живут ангелы. Еще говорили о своей матери. Вы отправитесь домой?

— Не могу, — оказал он. — Я им не нужен.

— Вашего отца можно понять. Он злится, да? Но мать наверняка захочет, чтобы вы вернулись домой.

— Выйдя из тюрьмы, я приехал домой. Мать сказала, чтобы я убирался и никогда больше не приходил. Она сказала, что я взвалил на нее заботу о бесполезном инвалиде и что мне следовало либо сразу убить его, либо оставить в покое. Она сказала, что я сделал ее жизнь во сто крат хуже, чем раньше.

— Она передумает. Ведь она ваша мать.

— В прошлом году я послал ей все золото, которое нашел за первый месяц, почти пятьсот долларов. Она написала мне, велев оставить деньги себе, потому что отец попросту пропьет их. — Он покачал головой. — Я им не нужен. Я сам по себе и уже смирился с этим.

Сердце Анжелики пронзила острая боль. Ей хотелось обнять его, поплакать за него, сказать, что он не сам по себе и что его любят. Но она не могла ни пошевелиться, ни заставить себя произнести такие слова.

— Отдыхайте, — проговорила она вместо этого. — Скоро у вас будет достаточно сил, чтобы идти работать на участке.

— Почему мы заболели, а вы нет?

— Я не ела персиков.

— В жизни больше не съем ни одного персика. Как вы узнали, что нам не следовало есть фрукты?

— В Мексике наши врачи рассказывали, что бывают люди, которые разносят инфекцию, но сами никогда не заболевают от нее. Если вы съедите приготовленную ими пишу или выпьете налитую ими воду, то сляжете с высокой температурой. Я почувствовала, что тот старик был таким переносчиком.

Он осмотрел ее с головы до ног.