— Милостивый Господь послал вас в самый нужный момент, господин Джаффар, — нам с сестрами как раз нужны новые материалы. С желтыми красками прямо беда.

И, к ее восхищению, он извлек желчные камни.

Уинифред достала из своего глубокого кармана стеклянный шарик, наполненный водой, через который она разглядывала свои произведения. Господин Джаффар как-то пробовал продать ей новинку из Амстердама — отполированное стекло, которое называлось «линза», но она отвергла его, решив, что цена слишком высока. И пока Уинифред через шарик разглядывала желчные камни, Симон думал: вот оно, истинно женское дарование — у Уинифред не просто талант к рисованию и живописи, у нее непревзойденное чувство цвета. Под ее проворными пальцами и острым взглядом даже самые простые пигменты превращаются в удивительнейшие краски. Взять хотя бы пигмент, известный как зелень крушины, — заменитель редкой и дорогой яри-медянки. Зелень крушины изготавливают из сока спелых ягод крушины, который смешивают с квасцами и оставляют загустевать. В результате получается прозрачный насыщенный оливковый цвет. В других монастырях также овладели мастерством приготовления этой краски, но в отличие от их продукции краска Уинифред держалась довольно долго. Обычно зелень крушины недолговечна, о чем можно судить по манускриптам низкого качества, расписанными всего несколько десятилетий назад. А вот мать Уинифред знает секрет, до какой степени должен загустеть сок, и хранит полученную краску в пузырьках в виде густого сиропа, не давая ей высыхать. И нанесенная на манускрипт краска не только радует глаз, но и довольно долго не блекнет.

Пока она изучала порошки и минералы, Симон внимательно разглядывал ее, отметив, что сегодня она не похожа на себя. Ее лицо будто покрыла тень, движения вызывали волнение. Он всегда считал мать-настоятельницу созданием хладнокровным, даже слегка суровым, напрочь лишенным чувства юмора. Он никогда не думал, что она умеет волноваться.

Она тщательно отобрала товар и сказала:

— У меня сейчас нет денег. Но ведь вы, как обычно, вновь будете в наших краях через несколько дней?

Он задумчиво поглаживал свои безупречно подстриженные усы. Симон не сомневался, что настоятельница не может позволить себе эти товары. Чем же она будет расплачиваться? И все же он не стал смущать ее этим вопросом: Симон слишком хорошо знал, как важно не задевать чужое самолюбие. Если бы только она могла расстаться с одной-двумя из своих книг! Его спрашивали в Лондоне, может ли он раздобыть Портминстерские манускрипты. Одна такая иллюстрированная книга — и Уинифред получит все пигменты, какие только пожелает. Но он знал, что она не отдаст ни одной, потому что считает, что эти книги принадлежат аббату.