– О детях можешь не беспокоиться, – продолжала Диас, – я видела твоего шурина в Акапулько, с ними все в порядке. Вот только свидания с тобой им не дадут до суда.

Карл кивнул.

– Ацтеки верят тебе, – сказала Диас, – они готовы помочь.

– Хорошо, – сказал Карл. – Вот что нужно сделать…

И он продиктовал Диас инструкции.

* * *

Это был, наверное, единственный случай в истории, когда обвиняемый в убийстве, сидя за решеткой, руководил расследованием собственного дела. Каждое утро к нему являлась Диас с докладом и за новыми инструкциями, а окружной прокурор благодаря любезности тюремного персонала, сочувствующего как Карлу, так и красавице Диас, ничего об этом не знал.

Прокурор торопился; ему хотелось поскорее избавить департамент полиции от этого позорного пятна. К тому же он предвкушал громкий судебный процесс с репортажами во всех центральных газетах и по телевидению и по часу в день репетировал свою обвинительную речь, которая, по справедливости, должна будет войти в анналы правосудия и в учебники и руководства для начинающих государственных обвинителей.

По его настоянию процесс должен был начаться не позднее середины июня и занять два, от силы три дня.

Времени у Карла было в обрез.

Однако Диас не зря считалась одним из лучших адвокатов по уголовным делам, а ее помощники-ацтеки не имели себе равных в выслеживании дичи как в родных долинах и горах, так и в асфальтовых джунглях – не говоря уже о том, что они были непревзойденные мастера в добывании из этой дичи нужной информации.

Они нашли и того, кто подложил мину в машину Карла, и тех, кто его нанял.

На суде исполнитель заколебался было во время перекрестного допроса, устроенного разъяренным прокурором, чувствующим, что весь процесс рушится, как карточный домик, но вовремя вспомнил те несколько часов, что ему пришлось провести в деревне ацтеков, задрожал и дал правдивые показания.

В одном прокурор не ошибся – процесс благодаря всплывшим на нем именам заказчиков действительно получился громким.

Карл вышел из зала суда полностью оправданным.

На следующий день он подал в отставку и стал собираться к отъезду в Европу.

Пришли старейшины ацтеков – на сей раз не один, а трое.

– Я не могу взять это золото, – сказал им Карл. – Оно принадлежит народу ацтеков.

Старейшины переглянулись.

– Ты тоже принадлежишь к народу ацтеков, – сказал его старый учитель. – Ты – наш, так же как и твои дочери. Для тебя, как и для них, всегда найдется место в наших селениях. И если не все золото, то хотя бы часть его по праву принадлежит тебе.