Когда они вернулись на базу, Роуан заглянула к Мэтту. Тот сидел на краю кровати, шнуруя кроссовки.

— Я слышала, там было плохо.

— Да, но могло быть и хуже. Почему в увольнении Долли Лео винит меня и ММ, да еще Марг и Линн? Долли сама накликала на себя неприятности.

Хорошо, подумала Ро, он злится, но не подавлен.

— Потому что людям приятнее думать, что во всем плохом виноват кто-то другой.

— На похоронах! Он орал и угрожал нам на похоронах своей дочери!

— На похоронах моей матери ее родители не разговаривали со мной. Даже громко не разговаривали.

— Ну а тут все было как в дурном сне… До сих пор отойти не могу…

— Мы хотим вечером устроить текильный марафон в комнате отдыха. Можешь принять участие, ведь ты тоже в третьей бригаде. Я оплачу твой вступительный взнос.

Мэтт наконец улыбнулся.

— Ты же знаешь, я тебе в этом не конкурент. Хочу пробежаться. Остыть немного. — Он надел бейсболку. — Слушай, я увидел ребенка… и даже подержал ее несколько минут! Думаю, родители должны поговорить с адвокатом об опеке или правах, ну, как положено…

— Это трудное решение, Мэтт.

Он поправил козырек, хмуро взглянул на Роуан.

— Она и их кровь тоже. Я не хочу обижать миссис Брейкмен. Я думаю, она хороший человек. Но если тот дебил, за которого она вышла замуж, попадет в тюрьму, как она сможет в одиночку растить Шайло? Как она сможет обеспечивать ребенка на зарплату поварихи школьного кафетерия?

— Сложная ситуация. И… ну, я знаю, что ты уже давал Долли деньги…

Его бледно-голубые глаза заледенели.

— Это мои деньги и моя кровь.

— Конечно. Ты поступил благородно. В этом смысле заменил Джима.

Мэтта немного отпустило.

— Но это же справедливо.