— Не говори так. Все наладится. Ты просто очень устала. Если позволишь, я с удовольствием возьму малышку на день-другой, а ты хоть немного отдохнешь. Ты же знаешь, я с удовольствием с ней понянчусь. А потом мы могли бы поколдовать над твоими счетами, посмотреть, можно ли… — Элла обернулась, увидела слезы, текущие по лицу Айрин. — О, прости, прости меня. — Она подбежала, обняла подругу.

— Элла, я не могу. Я больше не могу. У меня не осталось ни сил, ни желания бороться.

— Ты просто очень устала.

— Да, ужасно. У девочки режутся зубки, она почти не спит по ночам. А я лежу и мечтаю, чтобы она замолчала. Замолчала и дала мне хоть каплю покоя. Я отдаю ее любому, кто соглашается взять ее хоть на несколько часов, но даже со второй работой я не смогу платить за дом, не жертвуя чем-то другим.

— Позволь мне помочь тебе.

— Как помочь? Оплачивать мои счета, растить мою внучку, сохранять мой дом? — Резкие слова прозвучали совершенно безжизненно. — Как долго, Элла? Пока Лео не вернется, если он вообще вернется? Пока он не выйдет из тюрьмы, если его посадят в тюрьму?

— Пока ты не справишься с бедой, Айрин.

— Ты говоришь от сердца, я это чувствую, но мне невозможно помочь. Я хотела ему верить. Он мой муж, и я хотела верить, когда он сказал, что ничего этого не делал. — Элла не знала, что на это сказать, и молчала. Айрин обвела кухню невидящим взглядом. — А он оставил меня совсем одну и снял в банкомате деньги, которые мне так необходимы. И во что мне теперь верить?

— Присядь за стол. Выпей чаю.

Айрин села, уставилась в окно на двор, в котором так любила возиться. Двор, через который сбежал ее муж, сбежал от нее.

— Я знаю, о чем судачат люди, пусть при мне они и помалкивают. Лео убил преподобного Латтерли. А если Лео убил Латтерли, значит, он убил и Долли. Нашу плоть и кровь.

— Мало ли что говорят и думают люди, Айрин!

— Теперь я одна из них. Я еще не готова это сказать, но я это думаю. Я вспоминаю, как он и Долли ссорились, кричали друг на друга, говорили ужасные слова. И все же… он любил ее. Я знаю. — Айрин уставилась в чашку, которую Элла поставила перед ней. — Может быть, он любил ее слишком сильно. Может быть, больше, чем я. Поэтому ему было больнее от всего, что она вытворяла. Ему было больнее, чем мне. Любовь ведь может мгновенно превратиться во что-то темное, правда?

— Не знаю я, Айрин, где найти ответы, но я знаю, что их нельзя найти в отчаянии. Ты должна сосредоточиться на ребенке и себе самой, делать все, что в твоих силах, чтобы наладить вашу жизнь, пока не найдешь ответы.

— Я так и делаю. Сегодня утром перед работой я позвонила миссис Брейнер. Эта вторая бабушка Шайло. Они с мужем приедут и увезут нашу внучку к себе в Небраску.