Джонатан поднял руку и кончиком большого пальца провел по ее подбородку.

— А я об этом не жалею. Мне нравилось заниматься с тобой любовью. Но на этот раз ничто не помешает нам искать истину.

Девон заставила себя отвернуться, хотя ничего на свете не жаждала больше, чем этого прикосновения.

— Никакого следующего раза не будет.

— Ой ли? — Он не отрываясь смотрел ей в глаза, взглядом приказывая замолчать.

Девон отпрянула, надеясь, что Джонатан не заметил, как она дрожит.

— Если ты действительно так увлечен этим, — чуть более примирительным гоном сказала она, — то привлеки к делу своего сыщика. Посмотрим, что он сумеет раскопать.

— Такие дела не по его части. Но я действительно увлекся. — А взгляд его красноречиво говорил, что дело обстоит куда хуже и что призраки «Стаффорд-Инна» здесь ни при чем. — Я хочу знать правду не меньше твоего.

— Так уж и не меньше…

— Ты согласна, чтобы я помогал тебе, или нет?

Девон увидела, что у него на скулах заиграли желваки, и вздохнула, признавая свое поражение.

— Ну, если ты так хочешь, будь по-твоему.

Улыбка Джонатана была такой чарующей, что у Девон подогнулись колени.

— Чего я хочу по-настоящему, мой любимый «тенси», так это отнести тебя в спальню и всю ночь любить тебя — медленно и страстно.

Девон попятилась от него подальше.

— Этого не будет, Джонатан. Я не собираюсь снова ввязываться в эту историю.

Улыбка Джонатана стала шире.

— Моя сладчайшая Девон, как ты говоришь в таких случаях? Там увидим?

* * *

На следующий день Джонатан вошел в прихожую квартиры Девон и осторожно встал на тряпку, чтобы не забрызгать пол. С плаща ручьями текла вода. Стаффорд поставил зонтик в угол, под картину в золоченой раме, изображавшую цветущие гвоздики, скорчил гримасу, которая должна была выражать его отношение к этой мерзкой погоде, и сунул перчатки на столик с мраморной столешницей.