Молодая женщина процокала мимо, не удостоив их даже взглядом, и губы Грейс гневно сжались:

— Мы, наверное, для них просто какие-то невидимки, судя по тому, сколько на нас обращают внимания.

Эвелин кивнула головой, соглашаясь:

— Точно. Как только заметно постареешь, пиши пропало. Помню, сколько я голов в молодости вскружила! Уверена, что и вы тоже. Насколько я понимаю, вы много лет работали, Грейс. Чем вы занимались?

Грейс подозрительно посмотрела на Эвелин, силясь понять, не издевается ли та над ней.

— Разве ваша дорогая доченька Кейт ничего вам не рассказывала?

Эвелин смутилась, поняв, что случайно разбередила старую рану.

— Я занималась проституцией много лет, — сказала Грейс с вызовом. — Об этом все знают, Эвелин, и я этого не стыжусь. После того как наш старик смотался от нас, мать практически все время болела, и все получилось как-то само собой.

Эвелин изо всех сил делала вид, что нисколько не шокирована.

— Сначала — красивая девушка, потом — красивая женщина… Меня использовали на сто процентов, выжали, как тряпку. Красота моя поистрепалась, такое случается. Я никогда не была замужем, я просто хотела удержаться на плаву. Я не очень-то люблю мужчин, но вряд ли только из-за моей профессии. Нашему поколению нелегко пришлось — война и все такое. Я тоже хлебнула горя. У меня родился ребенок и вскоре умер, но все равно — рожать без мужа! Это запятнало мою репутацию. — Она с горечью засмеялась: — Одна девушка с нашей улицы тоже родила. К тому времени она уже года три не видела своего муженька, но все же официально состояла в браке, и потому рождение ребенка все восприняли нормально.

Горечь в ее голосе вызвала у Эвелин сочувствие. Глядя, как Грейс нервно теребит юбку, она размышляла о том, что заставляет людей выбирать в жизни ту или иную дорогу. Даже в таком немолодом возрасте лицо Грейс носило следы былой красоты. Она до сих пор сохранила прекрасную фигуру и выглядела как женщина обеспеченная и принадлежащая к приличному обществу, — правда, лишь до тех пор, пока не открывала рот, откуда изливались потоки уличного жаргона.

Эвелин поняла, почему Грейс решила облегчить душу. По мнению Грейс, Кейт наверняка насплетничала матери о происхождении Патрика и о том, как Грейс зарабатывала на хлеб. Большинство людей не нашли бы в себе силы удержаться и промолчать, ведь эти сведения поражали воображение. Однако Кейт, храни ее Господь, никогда ни словом не обмолвилась о прошлом Грейс, и Эвелин ничуть на нее не обижалась, — наоборот, она восхищалась порядочностью дочери.

— Все мы делали вещи, о которых потом сожалели. Самое обидное то, что в нашем возрасте понимаешь: на самом деле все наши так называемые грехи не имеют никакого значения. Я больше сожалею о вещах, которых так и не сделала, о возможностях, которые упустила, чем о сделанном и уже забытом.