Я делаю глубокий вдох, от волнения у меня зудят ладони.

— Знаете, как его найти, Корнер-Коттедж? — продолжает Кейт. — Если выходить из поселка, в сторону Пьюси, помните, так еще дорога резко сворачивает влево? И там маленький домик под крышей из тростника, за зелеными воротами.

— Да, да, знаю его. Спасибо вам, — благодарно улыбаюсь я.

Вскоре я откланиваюсь, тем более что Хани задремала на диване, а Мо, забрав у нее девочку, укладывает ее в коляску.

— Заходи к нам еще, обязательно! И Бет приводи, я буду рада повидаться с вами обеими, — приглашает Мо, и я киваю, уже выходя на улицу, где мороз больно кусает меня за нос.

Я направляюсь прямиком в Корнер-Коттедж, стоящий в отдалении на окраине Бэрроу Стортона. Стены, когда-то белоснежные, посерели и покрылись грязными разводами. Штукатурка местами растрескалась, тростник совсем потемнел и просел. Ворота заперты, но я протискиваюсь внутрь и иду по сплошь заросшей сорняками дорожке. Изо всех сил стучу в дверь три раза, замерзший дверной молоток обжигает пальцы.

— Вы ко мне, красавица? — Невысокого роста бодрый старик улыбается мне, приоткрыв дверь на цепочке.

— Здравствуйте. Э-э… извините за беспокойство, вы Джордж Хетэуэй? — Я поспешно собираюсь с мыслями.

— Я, я, красавица. Чем могу быть полезен?

— Меня зовут Эрика Кэлкотт, и я хотела бы…

— Кэлкотт, вы сказали? Из поместья? — перебивает Джордж.

— Да, совершенно верно. Я просто…

— Секундочку! — Дверь захлопывается у меня перед носом, а через мгновение распахивается, уже без цепочки. — В жизни не подумал бы, что кто-то из Кэлкоттов навестит меня, войдет в эту дверь. Вот так штука! Входите, входите, не стойте на пороге!

— Спасибо. — Я захожу внутрь. Внутри чисто, прибрано, тепло. Приятный сюрприз, учитывая то, как выглядит домик снаружи.

— Проходите. Я только поставлю чайник, и вы расскажете, что же вас ко мне привело. — Джордж устремляется впереди меня по узкому коридору. — Вы пьете кофе?

Кухня тесная, захламленная — банки из-под печенья, половники и кухонные лопатки, ржавеющее решето, луковая шелуха. Вещи красноречивее слов говорят об отсутствии в доме женщины. На столе лежит деталь от мотора, черная и промасленная. Набор гаечных ключей на холодильнике. Джордж двигается проворно и расторопно, и это заставляет забыть о его возрасте. Аккуратно причесанные белые вьющиеся волосы обрамляют узкое лицо, удивительные бледно-зеленые глаза, такого же цвета, как огонь, когда горит собранный на берегу плавник — так окрашивает пламя морская соль.

— А я ведь только вчера вернулся, повезло вам, что застали меня дома. Ездил на Рождество к дочери в Йовил, навещал. Рад я был с ней повидаться, и с внуками, конечно, тоже, а все-таки как ни хорошо в гостях, а дома лучше. Верно я говорю, Джим? — Он обращается к маленькой, толстой жесткошерстной дворняжке, которая выбирается из своей корзинки, ковыляет к нам и обнюхивает мне ноги. От собаки исходит острый душок, но я, тем не менее, чешу ее за ухом. Под ногтями остается вонючая грязь. — Ну вот. Садитесь, красавица.