Эпилог

Эпилог

Кажется, весна все-таки одержит верх. Пройден этап торчащих из грязи нарциссов, осталась позади неделя, в которую нежные цветы на деревьях трепал ветер и поливали дожди, и они гнили розово-коричневой массой на обочинах дорог. Сейчас земля на моем чахлом газоне покрылась еле заметными трещинками, а на ограде сидят едва оперившиеся воробьи, желторотые и взъерошенные. Возможно, я завела бы кошку, если бы не эти нелепые птахи, сидящие плотно, плечом к плечу, точно бусины на нитке. День за днем я слежу за тем, как они растут. На газоне стоят припаркованные мотоциклы, кто-то свалил сюда коробки из-под мебели «собери сам», поэтому травы пока мало, но ближе к лету, думаю, что-нибудь да вырастет. Солнце уже начало слегка пригревать. Я сижу, подставив лицо его лучам, как подсолнух, и начинаю верить, что скоро наступит лето.

Для меня стало облегчением то, что трудные решения были приняты за меня. Их принял Динни. Что я могла сказать Клиффорду и Мэри? Что Генри жив, но стал умственно отсталым, что в рождественские каникулы я видела его не один раз, а им ничего не сказала и понятия не имею, где он теперь? И второй вопрос снят: зачем мне теперь оставаться в усадьбе, если все уехали? Бет, Динни, Гарри. Генри. Но я уехала недалеко. Это решение, подозреваю, я приняла еще раньше. О том, чтобы вернуться в Лондон, даже речи не было. Совсем рядом с Бэрроу Стортоном сдавался коттедж. Не поражающий красотой, не старинный, но симпатичный. Типичный двухэтажный дом постройки 1950-х годов — две комнаты внизу, две спальни наверху — в конце недлинного ряда таких же коттеджей-близнецов. Две спальни, значит, Бет и Эдди смогут приехать и пожить здесь, а из окна моей спальни открывается потрясающий вид на дальний конец поселка и усадьбу. Передо мной расстилается вся долина с поселком внизу, а сквозь редкие деревья отлично виден угол усадьбы. Теперь, правда, его видно все хуже, так как деревья все гуще покрываются листвой, а дальше тянутся известняковые холмы, с курганом на самом горизонте.

Я живу здесь и чувствую себя совершенно безмятежно, естественно, словно составляю с этим местом единое целое. Здесь меня не мучают мысли о том, что что-то недоделано, я не беспокоюсь о работе, карьере, переменах. Я даже особо и не жду ничего. Я так решила — не ждать. Я преподаю в Дивайзесе, много гуляю. Время от времени приглашаю Джорджа Хетэуэя на чашку чая с печеньем. Иногда скучаю по людям, оставшимся в Лондоне, не каким-то определенным людям, а по тому множеству лиц, которые меня окружали. Иллюзия общества. Зато здесь я начала вглядываться в лица, замечать их. Люди для меня больше не часть толпы, как было раньше. Я подружилась с соседями, Сьюзен и Полом, иногда сижу с их детьми, бесплатно, потому их девчонки носят заплатанные брючки, из которых давно выросли, и родители не водят их на уроки танцев, дзюдо или верховой езды. И батута на заднем дворе у них тоже нет. На лице Сьюзен, когда я ей это предложила, подозрительность сменилась недоверием и радостью. Девочки у них симпатичные, не капризные и, как правило, слушаются меня беспрекословно. Я беру их на прогулки к холмам или вдоль берега реки, мы готовим торты из кукурузных хлопьев и какао, а Сьюзен и Пол тем временем могут сходить в паб, в кино, прошвырнуться по магазинам и просто побыть вдвоем.