— Дьявол явно гордится девицей!
— Немудрено, — заметил Марриньяр, встряхивая стаканчик с костями. — Она не только красавица, но и espièglerie[99]! Я оказался среди тех счастливцев, кому удалось потанцевать с нею. Конде совершенно épris[100].
Шевалье д'Анво взглянул на Давенанта.
— Кого-то она мне напоминает. Только никак не могу понять кого. Я весь вечер ломаю голову, но все без толку.
— Да, верно, — кивнул Лавулер. — Как только я увидел мадемуазель де Боннар, мне пришло на ум, что я где-то уже ее видел. Такое может быть, Давенант?
— Исключено, — решительно возразил Хью. — Она только что прибыла из Англии.
Мадам де Маргери, игравшая в ландскнехт за соседним столиком, подняла голову.
— Но ведь она француженка? Кто ее родители?
— Не знаю, мадам, — честно ответил Давенант. — Вы же знаете, что Джастин не отличается разговорчивостью.
— О! Герцог питает склонность к таинственности! Он умеет заинтриговать! Но малышка совершенно очаровательна, и, несомненно, она благородного происхождения. А это ее наивное простодушие непременно обеспечит ей успех. Жаль, что его нет у моих дочерей.
Тем временем леди Фанни поручила Руперту привести Леони из комнаты отдыха. Леони выбежала с веселым смехом, за ней тащился Руперт.
— Мадам, принц Конде говорит, что глаза мои подобны звездам, а еще какой-то господин сказал, что мои глаза — это стрелы, которые поразили его в самое сердце, а…
— Фи, дитя мое! — возмущенно фыркнула леди Фанни. — Никогда не говори так! Сейчас я представлю тебя мадам де ла Рок. Пойдем!
В полночь Леони улизнула из танцевальной залы и пробралась в холл. Там она встретилась с принцем Конде, который появился из прилегающей к холлу гостиной.
— О, маленький мотылек! Я искал вас, мадемуазель, и нигде не мог найти!
Леони улыбнулась.
— Скажите, вы не видели Монсеньора, месье?
— Не меньше десятка монсеньоров, моя драгоценная бабочка! О каком именно вы спрашиваете?
— О моем Монсеньоре, — с негодованием ответила Леони. — О герцоге Эйвоне, разумеется.
— Он в дальней гостиной, мадемуазель. А я не могу его заменить?