Леони удивленно взглянула на странную женщину.

— Да, мадам. Конечно, я счастлива, очень счастлива!

— Этот человек… — Мадам прижала к губам платок. — Этот человек добр к вам?

— Вы говорите о Монсеньоре, мадам, о моем опекуне? — холодно спросила Леони.

— Да, petite, о нем. — Рука графини предательски дрожала.

— Naturallement[112], он добр ко мне, — надменно ответила девушка.

— Вы обиделись, но… Дитя мое, вы еще так юны! Я могла бы быть вашей матерью! — Мадам де Сен-Вир нервно рассмеялась. — Вы не станете возражать, если я кое-что скажу вам? Он… ваш опекун человек недобрый, а вы… вы…

— Мадам, — Леони решительно отдернула руку. — Мне не хотелось бы выглядеть грубой, но вы должны понять: я не желаю слушать, как чернят Монсеньора.

— Вы так любите своего опекуна?

— Да, мадам, я люблю его de tout mon coeur[113].

— Mon Dieu! — прошептала мадам. — A он вас любит?

— О нет! — легкомысленно ответила Леони. — Во всяком случае, я не знаю, мадам. Он очень добр ко мне.

Графиня внимательно смотрела на девушку.

— Это хорошо, — она вздохнула. — Скажите, дитя мое, вы давно живете у него?

— Depuis longtemps[114], — последовал туманный ответ.

— Дитя мое, не надо таиться от меня. Я не выдам вашу тайну! Где герцог нашел вас?

— Простите, мадам. Я забыла.

— Это его милость велел вам так говорить! — быстро прошептала графиня. — Верно?

На диван упала тень. Графиня съежилась и замолчала. Леони обернулась: перед ней стоял граф де Сен-Вир собственной персоной.

— Счастливая встреча, мадемуазель, — выдавил Сен-Вир. — Надеюсь, вы в добром здравии?