Додж предпочел бы крики. Упреки и слезы. Ему было бы легче, если бы Кэролайн попыталась приподняться и ударить его. К таким проявлениям гнева он был готов. Но эта хорошо контролируемая ярость пугала его.

Он открыл рот, чтобы заговорить, но не смог подобрать нужные слова. Он даже не думал все отрицать. Он не будет усугублять предательство ложью, не станет добавлять к нанесенным Кэролайн ранам оскорбление, да и в любом случае это было бы бесполезно.

– Я хочу, чтобы ты покинул наш дом, прежде чем мы с ребенком туда вернемся.

Паника охватила Доджа.

– Кэролайн…

– Я говорю то, что думаю. Я хочу, чтобы ты ушел. Ушел из наших жизней. Моей и нашей дочери. Тебе нечего делать рядом с нами. И не появляйся никогда.

– Но ты не можешь…

– Могу. И добьюсь этого.

– Я…

– Ты все разрушил.

– Я сделал глупость.

– Называй это как хочешь. Ты надругался надо мной хуже, чем Роджер Кэмптон.

Слова эти пронзили его сердце.

– Как ты можешь говорить такое?

– А как ты смог сделать такое? – голос ее дрогнул, и это говорило о многом. – Как ты мог это сделать? – снова произнесла Кэролайн, делая ударение на каждом слове.

Додж спрашивал себя о том же самом. Он не мог предложить Кэролайн никаких оправданий, потому что оправдания ему не было.

Кэролайн отвернулась и стала смотреть в потолок.

– Ты видел меня сегодня последний раз, Додж. Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Наша дочь никогда не узнает тебя. А ты ее. Радуйся, что стал детективом. Живи счастливо. А теперь оставь меня.

Додж стоял еще несколько минут возле кровати, но Кэролайн больше даже не взглянула на него. Додж покинул палату и ушел из больницы, потому что было бы вдвойне жестоко еще больше расстраивать женщину, только что подарившую жизнь ребенку. Он не хотел устраивать сцену и позорить Кэролайн перед персоналом и другими роженицами, чьи мужчины были рядом, когда рождались их дети.

Он отправился за машиной и чуть не подрался с местным охранником нацистского вида, который обвинил его в том, что он присвоил звание офицера полиции. Поскольку Доджу нельзя было брать с собой полицейский жетон, отправляясь туда, где он мог встретиться с Кристал и Олбрайтом, сейчас у него не было возможности доказать парню со стоянки, что тот не прав. Поэтому он просто отпихнул его в сторону, показал пальцем неприличный жест и бросил свое коронное: «Подай на меня в суд!»