Додж замолчал, и на лице его отразилась пронзительная грусть.

– Но реформы продолжались недолго? – спросила Берри.

– Ровно до того дня, когда было объявлено о свадьбе Кэролайн и Джима Мелоуна.

– Ты прочел об этом в газете?

– Да. И это было как гром среди ясного неба. Показало мне, какой жестокой может быть судьба. Я понятия не имел, что они встречаются. В смысле как мужчина с женщиной. И вдруг увидел в газете объявление о том, что она выходит за него замуж.

По срывающемуся голосу Доджа Берри поняла, что ему и сейчас больно говорить об этом.

Несколько минут он сидел, уставясь невидящими глазами в пространство прямо перед собой, затем продолжил:

– Адвокат Мелоуна встретился со мной и оформил твое удочерение. Он дал тебе свою фамилию. Я согласился без борьбы. Я ничего не мог тебе дать. У тебя был новый папа, который казался приличным человеком. И готов был обеспечить тебе жизнь, которую я все равно не смог бы предложить.

Последовала очередная пауза.

– И я уехал, чтобы никогда не возвращаться.

Через несколько минут он снова встретился взглядом с дочерью.

– Вот так, Берри. Не похоже на сказку, которую стоит рассказывать своей дочери на ночь. Ничего общего со Златовлаской.

– Какая печальная история. Особенно для тебя.

– Я рассказал тебе это не для того, чтобы ты меня пожалела. Просто не хочу казаться тебе кем-то вроде безутешного героя. Трагическим персонажем. Я сделал плохой выбор и заплатил за это. И рассказал тебе все только с одной целью: чтобы ты извлекла урок. Это лучшее, что я могу для тебя сделать.

Они обменялись долгими взглядами. Их молчаливый диалог прервал зазвонивший телефон Доджа. Сняв трубку с ремня, он посмотрел на экран:

– Это Кэролайн.

Додж ответил, послушал, что ему скажут, затем произнес:

– Отлично. Мы как раз здесь.

Отсоединившись, он сообщил Берри, что Кэролайн и Скай закончили свои дела в полицейском управлении.

– Этот кретин Меркьюри получил чек. Кэролайн говорит, что Скай должен остаться там. Он всем зачем-то нужен. Кэролайн спрашивает, сможем ли мы ее забрать.