Сделав ему знак молчать, Кэролайн продолжала нежными движениями убирать волосы со лба Доджа.

Черт побери, он должен заставить эту женщину прислушаться к его словам! Додж потряс головой и только теперь заметил торчащие из носа трубки.

О господи! Каким, должно быть, идиотом он сейчас выглядит! Подняв руку, он вынул трубку из носа. Вернее, попытался, потому что Кэролайн тут же вставила ее обратно. И Додж ничего не мог с этим поделать, потому что у него не хватало сил, чтобы поднять руку второй раз.

Тупая боль становилась сильнее. Додж вдруг вспомнил, как его везли на каталке по коридору и потолочные светильники проносились один за другим перед глазами. А люди, суетившиеся вокруг каталки, говорили громкими, возбужденными голосами. Тот парень с козлиной бородкой действительно уселся ему на грудь и навалился всем весом или это был сон, бред воспаленного мозга?

А эти огромные яркие прожектора действительно горели на потолке операционной? Или это все ему приснилось?

Додж услышал ласковый голос, раздававшийся словно бы из другого конца тоннеля:

– Еще только минуту, миссис Кинг. Затем вам придется уйти.

Он и не понял, что глаза его успели закрыться, пока широко не открыл их вновь. Кэролайн все еще была здесь. Додж смотрел на ее лицо и думал, какой он счастливый человек, если ему довелось увидеть ее еще раз, снова восхититься ее совершенной красотой. Додж почувствовал на щеках тепло и влагу собственных слез. Ну вот, замечательно! Ему вот-вот умирать, он лежит с трубками в носу, а сам плачет, словно младенец.

Додж постарался заставить свой язык двигаться, прежде чем его время в этом чистилище истечет и Кэролайн будет потеряна для него навсегда.

– Прости, я был…

Черт! Шестидесяти секунд недостаточно, чтобы втиснуть в них все, за что ему надо было бы извиниться. Ему необходимо сказать Кэролайн, как сильно он ее любил. Всегда – только ее. И всегда будет любить только ее. И надо было поторопиться, потому что незнакомая женщина с ласковым голосом уже вводила какую-то жидкость в трубку, прикрепленную к его руке. Сладкое тепло охватило Доджа. Было очень приятно, но он изо всех сил сопротивлялся действию лекарства.

Он должен сказать Кэролайн то, что должен. И сказать так, чтобы до нее дошла вся бесконечная сила его любви.

Он взял Кэролайн за руку и сжал ее пальцы со всей силой, на какую еще был способен.

– Я готов умирать за тебя вновь и вновь, – сорвалось с его губ.

Кэролайн повернула руку и прижала его ладонь к своему сердцу. Оно билось громко и ровно. Кэролайн наклонилась и поцеловала его в губы. Поцелуй был совсем не нежным. Она вложила в него всю страсть, которую испытывала. Так она целовалась тогда, когда была действительно сильно возбуждена или чем-то серьезно рассержена.