– С кем?! – повысил голос Борис, – с кем ты собираешься квитаться и за что?

– С твоими врагами, между прочим! – крикнула Вика.

– Я сам виноват, – простонал Борис, – послушай, прекрати это всё, а? Займись чем-нибудь другим, прошу тебя!

– Что? – усмехнулась Вика, – Истомина-Соболева тебя больше не возбуждает? А, может, ты стал святым? Подставляешь правую щеку, если бьют по левой, и все такое?

– Прекрати, – попросил Борис, – ты утомила меня своей кровожадностью.

– А ты утомил меня своей бледной немочью, – наседала Вика. – Только подумай, ведь у девчонки младенец! Сын твоей Ритки и Андрея! Это же такой козырь!

– Если ты о том, чтобы и дальше ловить несчастную Валентину с чужим ребенком на руках, то я – против категорически! Слышишь! Если хочешь знать, то сейчас для нас с тобой любые попытки поквитаться, или еще что-нибудь в этом духе, равносильны самоубийству! У нас на хвосте висит Интерпол! А ты снова собираешься устроить какую-то необдуманную авантюру, смысла в которой – ноль!

– Все сказал? – злобно сверля бывшего шефа взглядом, спросила Вика.

– Все.

– А теперь послушай, что я тебе отвечу, – приблизив к его лицу свое, сквозь зубы прошипела она, – я ненавижу их! О! Как я ненавижу всю эту счастливую семейку! Все их правила, их ничтожную любовь, их гаденькую праведность… Всех ненавижу! Всех! – крикнула Вика. – Я уничтожу каждого, ставшего на моем пути! Никто, – она снова погрозила кулаком, – никто во всем мире не смеет!

– Э, – вздохнул Борис, – тебе лечиться надо…

– Молчать! – Вика со всего маху хлестнула его по щеке, – лечи своих шлюх! Это у них, у счастливых дочек из богатых семейств расстроенные нервы. А у меня нервы крепкие.

Борис поднялся, схватил ее за плечи, встряхнул и отвесил оплеуху, так что Вика отлетела в угол и шлепнулась в стоящее там кресло. Мгновенно вскочив, с рычанием бросилась она на Бориса. Завязалась безобразнейшая драка. Сцепившись, они не удержались и грохнулись на пол, где принялись яростно тузить друг друга, круша мебель и срывая занавески. В конце концов, Борису удалось прижать Вику к полу. Он заломил ей за спину руки и уселся сверху, ожидая, когда бешеная женщина перестанет вырываться. Оба тяжело дышали. Наконец, Вика, застонав, расслабилась и затихла. Борис ослабил хватку и опустился рядом на пол. Вика повернулась на спину, он видел ее лицо в профиль: тонкий нос, подрагивающее веко с густыми черными ресницами, длинный кровоподтек на скуле… а потом из-под ресницы выкатилась крупная блестящая слеза и поползла по щеке, оставляя мокрую дорожку. Борис потянулся и коснулся ее лица рукой, стараясь утереть слезу. Вика вздрогнула, повернулась к нему и, не открывая глаз, потянулась и поцеловала его долгим поцелуем, почти забытым, так давно они не целовались…