И это конец. Настоящий. Как обидно! Остался еще один листок, залитый слезами и смятый. На нем Эстер впопыхах нацарапала три коротких предложения.

Джуд прочитала их несколько раз и сейчас попыталась припомнить. Да, вот оно: «Я пробыла здесь три дня без воды, еды и огня. Боюсь умереть в одиночестве».

В голове словно звучал голос Эстер.

Джуд заснула, и с ней случилось то же самое, что в последний раз, когда она читала о строительстве библиотеки. Она была вместе с Эстер и переживала то же, что и она…

В первую ночь Эстер твердила себе, что утром все образуется. Тот, кто закрыл двери, вернется, все объяснит и выпустит ее… Это какая-то шутка, или случайность, или кто-то хочет ее напугать. Кто же последовал за нею к башне? Возможно, егерь, решивший, что если хозяин умер, в башню забрался вор. Или это проделки Алисии.

Она упорно обдумывала случившееся. Ее будут искать. Сьюзен поднимет тревогу. И Сэм с Мэттом…

Наконец, собравшись с силами, Эстер занялась тем, зачем пришла. Отодвинула навес, вставила зеркало в телескоп и принялась искать на небе любопытный объект. Но ничего не увидела. Был уже конец года, и луна затеняла звезды. Кроме того, густые облака затянули небо. Пошел легкий снежок. Эстер натянула перчатки, стала ловить снежинки и жадно слизывать. Потом спустилась в комнату и свернулась клубочком на маленьком матрасе, который оставил здесь отец. Он был влажным, но Эстер прикрыла его куском ткани и завернулась в плащ. Спала она плохо.

Утро выдалось мрачным и холодным, в воздухе пахло металлом. Эстер взобралась на крышу, но увидела лишь густой туман. Позвала на помощь, но туман гасил голос. Никто ей не ответил. Она сползла вниз и снова попробовала открыть дверь. Колотилась в нее, кричала, но дверь была сколочена на совесть, и все попытки открыть ее не принесли успеха.

Она снова поднялась наверх, вынула журнал и вырвала несколько страниц. На каждой написала записку. Нашла два маленьких камешка и обломок кирпича, завернула каждый в клочок бумаги с запиской и сбросила с крыши, молясь, чтобы хоть один попал в руки доброго человека. Если вечером она все еще будет здесь — страшно подумать о таком, — можно зажечь свечку, но их осталось только две и немного огарков.

Она бродила по комнате, не зная, что делать. Паника то захлестывала, то отступала ненадолго. Но Эстер старалась подавить страх. Дважды начинала рыдать, но, успокоившись, твердо сказала, что так не пойдет. Она переживет это несчастье. Тот, кто обрек ее на смерть, не восторжествует.