У меня перед глазами вдруг пронесся жуткий фрагмент одного из моих снов о Вике.

Он схватился за голову, отчаянно стиснув руками густые волосы. Вот теперь он по-настоящему испугался.

— Я знаю. Надя рассказала мне.

— Ч-что?!

— Но ты убил его не из-за этого случая. Обрез у Феськова пропал в середине сентября, а трагедия с твоей сестрой произошла только в конце месяца. Так что давай оставим образ героя для Голливуда. Ты не был даже в состоянии аффекта. «Месть — блюдо, которое нужно подавать холодным», так? Теперь рассказывай все максимально подробно.

— Ты ни хрена не сможешь доказать!

Я молча показал ему мобильный телефон, включенный на запись.

На лице Вити вдруг отобразилось настоящее безумие. Такое, какого я в жизни не видел — не хватало только пены у перекошенного рта. Его огромные зелено-карие глаза с толстыми веками стали размером с пять копеек, и я мгновенно определил, что он задумал.

В ту же секунду Сдобников метнулся к двери и повернул ключ, сунув его себе в карман.

— Тебе конец, псих. Ты не выйдешь отсюда… — внезапно он опять захохотал, но сквозь этот истерический смех отчетливо звенели слезы. — Ты попал, Сафонов… как же я тебя ненавижу! Как же ненавижу…

— Не дури, Витя, — я расправил плечи и предупреждающе вытянул вперед руку. — Даже если убьешь меня, не убежишь отсюда. Тебя все равно найдут и посадят. Сидоренко все знает. Сюда уже едет милиция.

Как же я не люблю блефовать… В этот момент за окном грохнула какая-то дурацкая школьная песня — начался концерт. Это значит, что в школе уже никого нет и услышать крики или какую-либо возню никто не сможет.

И это случилось. Сдобников опять сумасшедше-демонически ухмыльнулся и, вытаращив свои круглые глаза еще сильнее, ринулся на меня, чтобы применить всю свою натренированную мышечную массу.

Сцепившись, мы свалились на пол, я больно стукнулся спиной об угол стола. Какое-то время никто не мог получить преимущество и мы только душили друг друга с бешеной силой. Через пару секунд мне удалось оттолкнуть его вправо, и Сдобников, ударившись головой о железный сейф, на какое-то мгновение потерял координацию. Я вскочил, подняв его за шиворот, и хорошенько приложился кулаком по лицу. Витя завалился на диван, его взгляд стал туманным и не мог поймать меня в фокус, из губы струилась кровь. Едва я наклонился, чтобы забрать из его кармана ключ, как Сдобников взметнулся вверх и прямым попаданием в солнечное сплетение отправил меня в нокдаун. В глазах потемнело от резкой боли, я скрючился на полу и через пару секунд потерял счет количеству ударов в живот, которые он наносил носком ботинка с расчетливой методичностью, приговаривая какие-то ругательства. От удара о линолеум по руке вдруг разлилась невероятная боль, и я уже практически задыхался от нее — ощущение реальности постепенно улетучивалось, тело ныло и одновременно сводило судорогой… Но в этой туманной шоковой дымке я вдруг отчетливо услышал яростные удары в дверь.