- Нет, не другое. Он твой отец. Да, он бил тебя, да, ты ненавидел его, но тот маленький двенадцатилетний мальчик, который безмерно сильно его любил, всё ещё живет внутри тебя. Ты узнал, что он тебе не родной, но ведь это вовсе не так важно, потому что это позволило тебе понять причину, по которой он так к тебе относился. Да, это непростительно. Да, это вряд ли можно забыть. Но он умирает, и, возможно, у тебя не так много времени для того, чтобы один раз в жизни позволить ему искупить свою вину. Так что нет, это не другое.

- Я не смогу простить его. – Макс ощутил, как его снова накрывает та же холодная волна, что и сегодня утром. – Когда почти пять лет подряд ты живешь в страхе, а твоей пищей является ужас, когда ты только и ждешь, что вот-вот, твой пьяный отец… - на этих словах Макс запнулся. - … что он может войти в твою комнату и сделать так, чтобы ты не мог пошевелиться, то не думаешь о каком-то там прощении. Дил, я школу ходить боялся, я… боялся даже возвращаться домой, потому что мной овладевал страх, что я больше не увижу родных.

- Ты был мальчиком…

- Ничего не изменилось, ясно? Я всё так же ненавижу его.

Дилан немного помолчал, а затем кивнул.

- Хорошо, ненавидь. – Дилан снова выдержал паузу. – Но твоя ненависть делит место ещё с одним незатейливым чувством, и что-то подсказывает мне, что его даже больше.

- Дилан, - Макс резко повернулся к другу.

- Ты знаешь, что я прав. Иначе бы ты не устраивал здесь сегодня бои без правил, - Дилан поймал его взгляд, и Макс ощутил, как он проникает глубоко внутрь него, будто бы читая всю правду у него в глазах. Он отвернулся и понял, что тем самым лишь доказал своему другу его правоту. Да, внутри него жило что-то ещё, помимо ненависти, и да, он прекрасно об этом знал. – А ещё тебе следует взять себя в руки и поговорить с моей сестрой, черт тебя подери, потому что если ты этого не сделаешь, мне придется тебе врезать.

Макс усмехнулся, глядя на Дилана, и заметил, что в его глазах тоже появились озорные огоньки.

- Ты врежешь мне, если я с ней не поговорю?