Дома. Как это странно звучит!

Собравшись с силами, она протянула руку и позвонила в дверь.

Через несколько секунд на пороге выросла крупная фигура Холли. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы убедиться в том, что она ужасно растолстела, отъела себе двойной подбородок и стала какой-то бесформенной, ее лицо приобрело сероватый оттенок, а глаза покрылись кроваво-красными прожилками. Отчего? Неужели из-за слез? Нет, вряд ли. Скорее всего от чрезмерного употребления алкоголя. Линдсей знала это наверняка, так как неоднократно видела аналогичную картину, когда приезжала к своей матери. Такое бывает только у тех, кто пьет часто, долго и беспробудно.

— А, это ты, Линдсей, — кисло отреагировала Холли, делая шаг назад. — Ты уже приехала? Входи. — Она была одета в какую-то накидку весьма свободного покроя и плотно обтягивающие ее толстые ноги брюки, из-под которых торчали носы домашних тапочек. И вообще она выглядела как сорокалетняя солидная женщина, всеми силами старающаяся быть похожей на двадцатилетнюю вертихвостку, не обремененную избыточными тридцатью фунтами веса.

— Привет, Холли, — вымученно улыбнулась Линдсей. — Надеюсь, у тебя все нормально?

Та манерно ухмыльнулась:

— Да, все нормально. Это же не моя семья, а твоя. Впрочем, как это ни странно звучит, я буду скучать по старенькой леди.

— Ничего странного в этом нет.

— Тебе хорошо говорить. Ты не жила тут каждый день и не выслушивала с утра до ночи ее беспрерывные упреки, приказы, распоряжения, не выполняла все ее прихоти, не имея при этом абсолютно никакой возможности делать то, что тебе по душе. Мне всегда приходилось о чем-то просить ее, умолять, выслуживаться, чтобы получить то, что мне нужно. А твой отец вообще превратился в ее личного безропотного щенка, которого она всегда держала на коротком поводке. Господи, как тебе повезло, что ты живешь за три тысячи миль отсюда!

— Тебя никто не заставляет оставаться здесь, Холли! — холодно возразила Линдсей. — Это твой собственный выбор.

Холли злобно сверкнула глазами, пожала плечами и направилась в гостиную. Все окна были прикрыты тяжелыми шторами, от чего в комнате было довольно прохладно и мрачно.

— Господи, — возмущенно воскликнула Холли, резко поднимая шторы на всех окнах, — эта ничтожная экономка совсем от рук отбилась! Ну ничего, в понедельник я ее уволю без выходного пособия. Да, именно в понедельник, так как именно в этот день я стану единственной хозяйкой этого дома, а все, кому это не понравится, пусть убираются ко всем чертям. Я не намерена делать исключение даже для твоей бесценной миссис Дрейфус. Все, на что способна эта старая перечница, так это беспрерывно хныкать, распускать сопли и постоянно повторять, что мисс Гэйтс сделала бы это не так, а вот так! Господи Иисусе!