– Ты не поедешь на склад одна.
Я вздохнула, от всего сердца благодарная его присутствию.
– Паркер намекнул, что он потребует уволить тебя, как только я подпишу его договор. Мне кажется, ты ему не очень нравишься.
Трэвис пожал плечами.
– Так ведь ты уволила меня несколько дней назад. А вообще, срать я хотел на то, что ему нравится, а что нет. Тебе я тоже не нравлюсь. И всё-таки я здесь.
Я посмотрела в окно. Утренние тучи рассеялись, и привычная синь дня сменилась чернотой ночи. Мимо проносились машины и здания, я же думала об открывавшемся виде.
– Как так получилось, что я никогда не ездила впереди?
– Думаю, лучше спросить, почему ты делаешь это сейчас?
– Не знаю. Мне нравится. – Я кивнула головой в сторону заднего сидения. – Там было одиноко.
– Тебе нравится?
– Да, нравится. И отсюда лучше видно, намного лучше, чем сзади.
Трэвис кивнул.
– И ещё, – призналась я, – похоже, ты не такой уж и мудак, каким я тебя считала раньше.
– Взаимно, миссис Харрингтон.
Я откинула голову на сидение и стала наблюдать за проблесками океана между строениями.
Сияла полная луна и её отблески, словно миллионы маленьких зеркал, серебряными лучами отражались обратно в небо. Мы были уже почти у квартиры, когда я попыталась разобраться в происходящем, но ничего, казалось, не имело смысла.
Судя по тому, что рассказала мне мать, если Дуранте смогут доказать, что я – их с Карлайлом дочь – жива, то это послужит ещё доказательством тому, что Альбини – лжецы, а Уесли не первенец Карлайла. Стюарт знал обо всём этом. Поддерживал ли он факт того, что я Конвей, перед обеими семьями? В конце концов, даже в мире, где доминируют мужчины, вряд ли бы тот, кто обеспечивает прикрытие Альбини, самой влиятельной семье в округе, стал бы делиться, тем более в открытую, дочерью кого-то из этой семьи.
Я не могла связно мыслить. Блять, да я своего имени не смогла бы вспомнить. Вернее, я его не знала.